Это оказался молодой гвардеец – не старше меня – в форме стражи нуклийского посольства. Я еще испугаться не успел, а он уже поклонился – вполне сносно для гвардейца (стражники на Острове никогда не владели придворными манерами) – и протянул запечатанный конверт. Ори перехватил его, положил на серебряный поднос и только тогда передал мне.

– Господин, послание от Его Высочества, принца Лэйена.

Судя по недовольному взгляду гвардейца, это должен был сказать он, но Ори сделал вид, будто ничего не заметил.

На конверте красовался единорог, бегущий по зеленому полю наперегонки с ярко-алой птицей в небе. Странный герб.

Еще более странным было содержание. Принц писал сам: ни у одного писца не будет такого стремительного, «живого» почерка. Слишком сильно перо надавило на бумагу, и точка, например, была жирнее, чем нужно. Знак вопроса слишком бледный – здесь перо скакнуло вверх. Такие огрехи всегда сразу видны, и ни один секретарь их не допустит. Значит, это почерк Его Высочества. Но зачем ему писать самому?

В письме принц приглашал меня на игру в шахматы этим вечером, в семь.

– Милорду нужен ответ, – сказал гвардеец, когда я растерянно взглянул на него.

– Устного будет достаточно? – Я сотни раз видел, как в подобной ситуации поступали на Острове госпожи. Но сам, конечно, никогда в ней не оказывался.

Гвардеец посмотрел на меня и усмехнулся. Выражение его лица, конечно, оставалось вежливым и спокойным.

– Конечно, мастер Элвин. Что передать Его Высочеству?

– Для меня честь быть приглашенным к нему на партию в шахматы, – улыбнулся я. – Но куда?..

– Тебе пришлют портал, мастер.

Гвардеец снова поклонился. И уже отвернулся было, но спохватился и смущенно добавил:

– Хорошего дня, мастер.

Ори отправился его провожать, а я принялся размышлять, чего от меня хочет принц. Уж точно не партию в шахматы, это только предлог. Зачем ему недоучившийся демонолог? Какие пентаграммы мне повторить перед вечером? Кого придется вызывать? Или, наоборот, изгонять?

В учебной комнате к восьми утра все уже собрались, за исключением Нила, Криденса и Наилы.

– Да не трогал я его, отстань! – возмущался Сэв, прячась от Хэва за спинкой кресла. У альва напряженно трепетали крылья и глаза сверкали зеленым. Фэй за его спиной вытирал хлеставшую из носа кровь. – Он сам споткнулся! Я что, виноват, что вы, ребята, ходить нормально не умеете?

– Сэв, замолчи, – сказала сидевшая в углу Адель.

– А что сразу я? Это он в меня клинком тычет. Сейчас от клятвы загнешься, понял? Или забыл, что мы друг друга щадим?

Хэв прорычал в ответ что-то яростное, бросил лэйтэй в ножны и попытался достать Сэва руками. Фэй у него за спиной уже был весь в крови. Целители всегда с трудом лечили самих себя – аксиома, которую вчера с успехом опровергла Шериада, но у нее все не как у нормальных волшебников.

Я, конечно, не боевой маг, чтобы носить лекарства на все случаи жизни, но уметь останавливать кровь для демонолога очень важно. Духи и демоны теряют рассудок от ее запаха, а ведь именно она открывает им проход, так что нужно уметь очень быстро затянуть рану или смазать ее очень хорошим эликсиром. У меня был такой, его приготовила все та же Шериада, и работал он отменно.

Я протянул флакон Фэю вместе с платком.

– Разреши, я помогу.

Хэв тут же бросился к нам, но вспомнил, что не может оставить безнаказанным Сэва.

– Не трогай! Что ты ему даешь? Фэй, не смей ничего брать! Фэй!

– Да это же Элвин, – бросил Сэв. – Он мухи не обидит, у него высокие моральные принципы.

Фэй попытался улыбнуться, забирая эликсир. А я, в свою очередь, попытался – наудачу, потому что никогда не получалось – убрать кровь с его одежды. Бытовые заклинания выходили у меня особенно плохо.