- Согласна. Мы отправили те игрушки в детдом. Канцелярию закупят в понедельник.

- Отлично. Я хотела спросить у вас кое-что.

- Конечно, я слушаю.

- Это, наверное, не мое дело, но я заметила, что имя Юли Коноваловой, той, что с больным сердцем на очереди сместилось на второе место. У нее не так много времени, Ольга Федоровна на ожидание. Эта девочка… - мое горло стянуло от истории девочки двенадцати лет, но я постаралась сдержаться. – Я просто хотела спросить об этом, потому что она может не дождаться помощи.

- Ох… Ну, мы не можем помочь всем, как ты понимаешь. Семену быстро помогут. Сборы уже вот-вот начнутся. А затем Юля сразу встанет на первое место. Тем более, мы уже связались с родителями, сказали, что мы поможем им, ты же знаешь, что мы не бросаем своих слов на ветер. Девочка ждет и надеется на нас.

- Но сумма… Там больше десяти миллионов для мальчика. И я посмотрела историю болезни…

- Евгения, - она взяла мои руки снова в свои горячие ладони. – Мы поможем им обоим. Вот увидишь. Для этого я позвала тех, кого зареклась никогда не приглашать, ради этих детей. А теперь прозвони по списку, я послала его тебе на почту. Узнай, смогут ли они прийти в субботу.

- Хорошо, - улыбнулась ей, все еще находясь в странном смятении от ситуации, что произошла.

Я загоняла себя так, что к вечеру у меня не было сил на мысли и выяснения отношений.

Еще три ребенка попали в поле зрения с разными диагнозами, и мы поставили их в очередь. Иногда я просто не могу выносить эти разговоры с родителями, потому что понимаю единственную и самую отвратительную истину – мы не можем помочь всем. Мы просто не в силах это сделать.

Операции настолько дорогие, что я отказываюсь верить в то, что малыши не доживут до них. Хотя вижу это слишком часто.

Приехав к Лене, я удивилась, встретив там Ивана. Он сидел в своей машине и как только я расплатилась за такси, пошел ко мне навстречу.

Оказавшись лицом к лицу, я не знала, что сказать. У меня не было настроения и сил на новый раунд выяснения отношений.

- Выглядишь уставшей.

- Потому что я устала.

- Мама к тебе приходила?

- Ты же знаешь, что да.

- Что ты ей сказала?

- Что мы поссорились и что ей лучше поговорить с тобой.

- Оставила на меня рассказ о причинах?

- Если бы знала, что это так тяжело, то рассказала сама. Могу позвонить ей прямо сейчас, и избавлю тебя от унижения.

Боже, я уже ничего не понимала.

- Что нам делать? – это не было вопросом запутавшегося в ситуации мужчины. Он смотрел пристально, он чего-то ждал. Или же боролся со своей эмоциональной составляющей, чтобы все не превратилось в ор.

- Что нам делать с чем, Вань? Я сказала тебе, как все было.

- Ни хрена ты мне не сказала. Ничего внятного, - вот и сорвался, как я и предположила.

- Секса у меня с Максом не было.

- Жень, - он на мгновение посмотрел на меня странно, а потом рассмеялся. – Хорошо, представь меня с другой. И попробуй понять слова, которыми ты козыряешь.

- Может дело в доверии? Ты говорил с ним? Хотя бы попытался?

- Нет. Он в отъезде с отцом по работе.

- Тогда может поговорить с ним, а потом спрашивать меня о чем-то?

- Я думал, женюсь на тебе, а не на друге.

- Ты должен сейчас думать о том, что он тебе был другом, а оказался… Придумай для него слово.

- Я не рассказал матери ничего.

- Почему? Я собрала свои вещи, уехала из твоей квартиры. И сейчас ты стоишь тут не для примирения, а для ссоры. Наша свадьба меньше, чем через пару месяцев и я не хочу фальшивого перемирия, чтобы потом все претензии вылезли наружу. Со всем надо разобраться сейчас, а не потом.