– Ага, – донёсся сверху чей-то голос – такой тихий, что уловить его могли лишь чуткие собачьи уши. – Я гляжу, старая карга вняла моему предупреждению? Приятно, когда люди прислушиваются к твоим советам.

Бьорн задрал голову, принюхался, разглядел в складках шторы летучую мышь и беззвучно оскалился.

– Вы посмотрите, какая страшная собака! – восхитились сверху. – Ну давай, гавкни на меня погромче, и пусть тот рыжий вышвырнет тебя в коридор. Нет? Тогда будь добр, перестань демонстрировать здоровье своей челюсти – мои клыки при виде твоих начинают ныть сильнее, чисто из зависти.

Бьорн еле слышно засопел, ужасно жалея, что не может ни ответить клятому вампиру вслух, ни, что было бы приятнее, ещё раз снести ему голову мечом.

Откуда он тут взялся? И не с ним ли ведёт дела хозяин?!

***

Теобальд пребывал в благостном настроении: ему удалось отведать свежей небутилированной крови, молодой и сладкой. Мальчишка, ставший ужином, даже не проснулся, когда его поцарапали здоровым клыком и аккуратно слизали капельки. Следов оставлять не стоило, а так проснётся – ссадиной больше, ссадиной меньше… Спустя столетия жизни еды Теобальду требовалось совсем немного, да он и силы толком не расходовал.

Вампир впервые за долгое время чувствовал вкус к жизни и интерес к происходящему. Напроситься в путешествие оказалось весьма хорошим решением, даже отменным, несмотря на способ перемещения днём.

Присланный Хелен хвостатый недомерок спрятался, но Теобальд слышал низкие вибрации в его тщедушной груди и стук быстро колотившегося сердца. Бьорн не был напуган, он злился. Интересно, чем обернётся его горячность в ближайшее время? Возможно, вампира ждало зрелище.

Гобус вернулся в покои и тихо прикрыл свою дверь, хотя по виду – хотел хлопнуть со всей дури.

– Дармоеды проклятые, чтоб у них козлиные уши выросли! – в сердцах ругнулся гном.

Он распахнул окно, подтянул низкое кресло поближе к тлеющим углям и уселся, накинув на себя шерстяное одеяло.

– Досточтимый хозяин, – раздался голос. – Могу ли я вас попросить не оставлять меня наедине с ожидаемой гостьей?

Гном повернул голову в сторону стола.

– А в чём дело, зеркало?

– Дело в том, что… Как бы это сказать…

– Не томи, как есть скажи.

– Она дразнила меня. Разделась в сторонке, потом заладила «свет мой зеркальце, скажи, я ль на свете всех милее». А откуда мне знать, если она не отражается?

«Вот шельма! Я бы посмотрел!» – позавидовал Теобальд зеркалу. Вампирш он не видел неприлично давно, а уж подружки у него не было ещё дольше. Увы, подобные леди предпочитали дома аристократов и богатых торговцев, где они припеваючи жили, зачаровав хозяина, и пили его кровь как в прямом смысле слова, так и в финансовом.

Юной красавице, имеющей постоянный доступ к источнику силы, ничего не стоило притвориться человеком и водить за нос окружающих. Некоторые красавцы тоже предпочитали подобный образ жизни, выбирая в качестве пары богатых вдов и питаясь их служанками. Эти господа и дамы причисляли себя к вампирскому высшему свету, хотя среди них были лишь несколько семей, представители которых были аристократами по праву рождения. А надо всеми стоял барон Вэлериу – высший, древний, могучий.

Неудачникам вроде Теобальда такая жизнь не светила – почтенный возраст и нерегулярное питание слишком сильно сказались на его внешности и способностях к чарам. Впрочем, ум, хитрость и чувство юмора позволили ему устроить свою судьбу вполне сносно. Были и те, кому повезло куда меньше: от голода и нищеты вампиры дичали, слабели, и для того, чтоб прервать их печальное существование не нужно было ни зачарованного оружия, ни даже чеснока – хватало нескольких мужиков с вилами.