— Душили так, что шейные позвонки сломали, — фоном судебно-медицинский эксперт говорил мужчине в гражданской одежде.

Мужик, в помятом сером костюме, будто он в нем спит, смотрел почему-то на меня, считывая эмоции. А что с моими эмоциями? Где слезы, сопли… истерика где? Меня словно заморозили. Не смущал тошнотворный запах тухлятины, чем-то напоминающий подобный от гриба-дождевика, когда на него наступаешь. Синие губы Катьки неестественно выпирали, и я подошла ближе. Соображала ли я тогда, что делала? Сильно сомневаюсь. Какой-то внутренний демон взял управление…

Склонившись над телом, вглядывалась в каждую деталь на застывшей маске лица и рывком отбросила простыню. Мужчины замолчали, вытаращив глаза. Я кружила вокруг стола, рассматривая голое тело. Фразы из меня вылетали рваные, не связанные между собой:

— Она не курит. Терпеть не может запах сигарет. Астма. Чувствуете ментоловый тяг? Не сопротивлялась. Скорее всего, знала своего душителя. Все губы обсосаны и припухли. Целовалась долго. Он состриг целую прядь волос…

Меня отрывали от тела, как собаку от куска мяса. А я говорила и говорила разные вещи, видимые только мне, через рождающие вспышки видений и кадров с участием Демидовой.

Вот она пошло хихикает, запрокинув голову. Идет, пошатываясь и оборачиваясь на идущего следом, призывно облизывая губы. Отмахивается руками от облака табачного дыма, выпущенного прямо в лицо. Мужская ладонь ложится на белую шею… Грубый секс прямо на капоте, отчего остались синяки на бедрах.

В себя я пришла в кабинете майора Василия Громова. Он бил по клавишам клавиатуры, нецензурно матерясь, что «опять сутки не спать», и «какого хрена в его смену так фортануло девкам валяться в его районе».

— Я что, задержана? — ерзаю на стуле, пытаясь врубиться, зачем нужна этому неприятному типу.

— Интересные вещи ты глаголишь, Валентина Андреевна! Я бы сказал, что удивительные… Откуда, такие познания в криминалистике?

Моргнув, уставилась на дядьку. Какие такие познания, гражданин начальник? Я всего лишь студентка второго курса экономического факультета… Познаниям не научена! Видимо, все отпечаталось на моем вытянутом лице.

— Посмотри вот это! — кидает на мой край стола пачку фотографий.

Двигаю к себе пальчиком и опускаю глаза. Не замечая хмыкания товарища Громова, раскладываю фото, как пазлы, в точности сортируя по разным «точкам», где обнаружили тела девушек.

— Это не отсюда! — отодвигаю в сторону лишние несколько.

— Не понял? — поднял густые брови майор.

— Вот этих троих убил один и тот же человек. А вот эту девушку — нет. Она задушена так же, но кто-то очень сильно хотел, чтобы угодила в серию…, — пытаюсь озвучить свои мысли. — Подражатель не знал про отрезанные пряди волос, губы не искусаны, как у остальных…

Мы долго тогда сидели и спорили до хрипоты, доказывая свою правоту. К утру меня просто выпнули из отделения, так достала со своей «женской логикой». В руках повестка на еще одно "посещение" через несколько дней. Комкаю листок и закидываю баскетбольным броском в урну, шипя от злости:

— Да, пошли вы все!

Через два дня Громов стоял на пороге моей комнаты, глядя исподлобья, будто во всех своих бедах меня хотел обвинить. Мой скромный завтрак, состоящий из бутербродов с сыром и чашки чая, был отобран и сожран непрошенным гостем, будто так и надо.

— Собирайся! Будем еще дела смотреть! Ты была права насчет четвертой. Ее отчим убил, — тычет в меня пальцем, дожевывая последний кусок с тарелки.

4. 4. Третий

Тихий курортный городок — идеальное место для семейного отдыха. Легкие платья, короткие шорты. Восторженные возгласы прибывших только недавно. Их можно отличить по загару и активности. «Бывалые» все делают не торопясь, лениво и снисходительно рассматривая штурмующих море «белокожих». Крики детей. Визг вороватых чаек, пикирующих сверху за оставленными без присмотра «перекусами». Скользящие по мне взгляды мужчин, даже тех, кто приехал «со своим».