Сын ее был парнем самостоятельным и приличным. Учился хорошо, окончил школу и поступил в институт на бюджет, не транжирил мамины нервы и деньги, не курил, не пил, не кололся, занимался спортом, но без фанатизма. С фанатизмом он относился лишь к подаренной ему на восемнадцатилетие машине. Глядя на сына, Нина иногда с усмешкой думала, что он родился за рулем. На самом деле почти так оно и было. Она родила в машине, но вспоминать об этом моменте своей жизни она не любила.

Итак, командировка. Когда Павлов вызвал Нину к себе в кабинет и объяснил суть задания, она сначала даже оторопела от изумления. Их адвокатское бюро должно было провести юридическое сопровождение похорон и оглашения завещания миллионера Георгия Липатова, скончавшегося на восемьдесят шестом году жизни. Когда-то давно Липатов был генеральным директором знаменитого Череповецкого металлургического комбината, который успешно акционировал в перестроечные годы. Последний «красный директор» рыночных веяний не понимал, а потому принадлежавшие ему акции продал и ушел на покой, обеспечив себе достойную старость.

Переехал в соседнюю область, купил бывшую барскую усадьбу на утесе над Волгой, протянул туда, как он сам говорил, «водопровод и цивилизацию» и поселился уединенно в сельской тиши, не привлекая к себе лишнего внимания более четверти века. И вот он умер.

– А мы тут при чем? – устало спросила Нина. – Если я что-то понимаю в географии, Казань от этой усадьбы далековато. Он что, в своей области адвокатской конторы не нашел?

– Я с ним давно знаком, – признался Сергей. – Ему меня не кто-нибудь, а Генрих Падва посоветовал. Липатов создавал трастовый фонд и не хотел иметь дело с громкими и крупными фирмами, ему был нужен кто-то мелкий, но надежный, а тут я и подвернулся.

– Сережа, – Нина смотрела внимательно, и он нагнулся, завязывая и без того завязанный шнурок на дорогом ботинке, – таким людям, как Липатов, не подворачиваются. Они точно знают, чего хотят.

– Какая разница? – Павлов занервничал, и Нина начала нервничать тоже. – Он несколько лет назад заключил со мной договор на юридическое сопровождение всех мероприятий, связанных с его возможной кончиной. Похороны послезавтра, все, что нужно сделать и заказать, я уже сделал и заказал. В рамках наших с Липатовым договоренностей с той стороны мне помогает человек, которого он оставил своим распорядителем. Но представитель нашей фирмы должен успеть приехать в усадьбу Знаменское до похорон, встретить всех наследников, познакомиться с ними и присутствовать при оглашении завещания, соблюсти все необходимые формальности и пробыть на месте вплоть до девятого дня. Это, кстати, обязательное условие не только для нас, но и для всех наследников. Если они претендуют на наследство, конечно.

– Мы же с тобой не претендуем, – резко сказала Нина. Перспектива уехать в неведомое ей Знаменское пугала ее чуть ли не до обморока. – Я так не претендую точно. Если уж ты ввязался в это дело, сорвал на этом Липатове неплохой куш и теперь не можешь отказаться, то пошли кого-нибудь другого. Почему я?

– Потому что я так решил, – резко сказал Павлов. Никогда, никогда до этого он не позволял себе так с ней разговаривать. – Потому что ты – мой лучший сотрудник. – Он снизил обороты, видимо понимая, что ничего не добьется прямым давлением. Нина была из другого теста. – Нина, я очень тебя прошу, поезжай. Я не могу всего тебе рассказать, но мне нравился этот старик, и я хочу, чтобы его последняя воля была исполнена, раз уж так получилось, что это зависит от меня.