Владения моего нового приятеля — рыжего кота — остались далеко позади, жилой микрорайон сменился заброшками, за кустами простирается поле санитарно-защитной зоны, а слева возвышается серый бетонный забор, поросший травой и исписанный яркими граффити с упадническими лозунгами:

«Жизнь — боль, в ней смысла ноль».

«Давай, расскажи Богу о своих планах».

«Никто не умрет девственником — реальность всех поимеет».

«Будет ли, молю, скажи мне,

будет ли хоть там, куда

Снизойдем мы после смерти, —

сердцу отдых навсегда?»

И ответил Ворон:

«Никогда»*.

— Как же ты прав, незнакомый брат по разуму!.. — Я провожу пальцем по последнему слову и невесело улыбаюсь: — Ну... Или сестра.

Завывания ветра и буйство кислотных красок на руинах цивилизации затягивают душу в воронку привычной беспомощности, и я ощущаю легкую поступь паники.

«...Ты не справишься без меня...»

Лезу в рюкзак, судорожно расправляю скомканный бумажный пакет, зарываюсь в него лицом и глубоко дышу.

Из-за этого мудака Кости приступы удушья стали моими постоянными спутниками — он диктовал правила, запугивал, унижал, но, как говаривала Кнопка, «черта с два он меня победил»!..

Выкручиваю столбик помады и размашисто черчу на изъеденном временем бетоне:

«Соберись, тряпка. Соберись и иди дальше».

Заплыв ко дну эмоциональной ямы прерывает Кнопка — в миллионный раз звонит и истошно орет в трубку:

— Эрика, ты когда-нибудь предстанешь передо мной во плоти или я так и состарюсь в ожидании встречи? Где ты? Какой еще на хрен забор? Поздравляю, ты заблудилась в трех соснах! — Кнопка шокирует манерами сапожника, и я на миг подвисаю: не привыкла к такому бесцеремонному обращению.

К счастью, из кустов выныривает бабушка с огромной клетчатой сумкой наперевес, и я подбегаю к ней, умоляя указать верный путь.

***

— Эрика, я тут! — От кованых парковых ворот отделяется низенькая конопатая девчонка и коротко машет рукой, но, вместо того чтобы броситься к ней на шею, я отчаянно торможу — замираю в паре метров и пялюсь на человека, спасшего меня от беды.

На ней широкие брюки и клетчатая толстовка оверсайз, медные волосы собраны в хвост на макушке. Я представляла ее дерзкой, решительной и крутой... А этот хрупкий ребенок и сам нуждается в защите.

Но где-то внутри тщедушного тела Кнопки запрятан стальной стержень — она не испугалась здоровенного хряка Костю, вдохновила меня на поступок и показала, что мир — вовсе не такой уродливый, каким он его рисует. Стоит признать: наша встреча стала возможной только благодаря чуду, и девчонка тоже растерянно хлопает глазами.

Происходит невозможное — я даю волю слезам. От застарелой скорби и внезапно вспыхнувшей радости кривятся губы.

— Гребаный ПТСР. Как же вы меня достали, ребята... — бубнит Кнопка и, подскочив ко мне, дергает за рюкзак: — Хватит распускать нюни, ты не для этого сбежала от своего придурка. У нас намечен приятный вечер и культурная программа!

Она вручает мне влажную салфетку, проводит к пластиковым столикам летнего кафе, приносит пиццу и безалкогольное пиво и, подперев подбородок ладонью, принимается выспрашивать подробности:

— Как отреагировал упырь? Уже знаешь?

— Страдает и не понимает, за что я с ним так обошлась... — С удовольствием потягиваю прохладную жидкость и ухмыляюсь: Костя считал пиво пойлом для нищебродов, и я никогда его не пробовала.

— Переживет, — удовлетворенно кивает Кнопка. — Мать точно тебя не сдаст?

— Я не сказала ей, куда именно еду...

Девчонка одним глотком ополовинивает свой стакан, шмыгает носом и довольно скалится:

— Отлично. Теперь ты обязана быть счастливой. Если предашься унынию и надумаешь вернуться к упырю, точно станешь причиной моей смерти! Но знай: так просто ты от меня не отделаешься. Я даже тогда явлюсь к тебе и вправлю мозги!