Только проехав реку, я смог успокоиться и даже расслабиться рядом Гусыней, которая, грызя соломинку, мечтательно смотрела на плывущие над нами облака.

- Ну, и как тебе? – спросила она.

- Что? – чуть повернул к ней голову.

- Сенокос, езда на сене, природа… выбирай сам.

- Нормально, - буркнул я, поняв, что ей от скуки захотелось до меня доколупаться.

- Нам сейчас ещё разгружать всё это, - словно между делом, ненавязчиво, добавила она.

- Твою мать! – почти взвыл я, спрятав лицо в ладонях.

Девчонка лишь тихо хохотнула.

Походу, издевательство над людьми, которые, вообще, не в теме, - это любимая развлекуха её и её бати.

- Приехали! – крикнул водила, когда машина остановилась, а двигатель затих.

Практически не чувствуя спину, сполз вслед за всеми с воза и увидел перед собой деревяные ворота, покрашенные зеленой краской, которая уже выцвела и потрескалась.

Очкарик суетил в стороне от ворот, зачем-то разбирая забор.

- Ребята! – распахнулась калитка и из нее вылетела какая-то тетка в желтой панамке. – Ребята, да вы что?! Вы с ума сошли что-ли?!

- Мам, вынеси, пожалуйста, нам всем попить, - сказал очкарик и отдал ей свою рубаху.

- Конечно, ребята. Я вам сейчас стол накрою!...

- Не надо! – оживился вокруг меня хор голосов. Все как один были против пожрать, хотя, пока ехали, только и говорили о том, как бы пожрать.

- Мы не голодные, Анна Васильевна, - произнесла спокойно Гусыня.

- Ну, вы даёте! – покачала женщина в панамке головой. – Спасибо вам, ребята! Мы уж с отцом думали, что всё – сгниёт наше сено, и коров надо будет продавать. Спасибо! Я сейчас отцу скажу. Он хоть из окна на вас посмотрит.

- Мам, перестань! – очкарик явно смущался своей мамки. – Мы сейчас разгрузимся, и баню растоплю.

- Хорошо, Стёпа, как скажешь, - улыбка не покидала ее глаз и золотого зуба.

Шишига въехала на территорию их огорода и остановилась под высоким навесом, под который все начали скидывать сено.

- А почему его отец на нас только из окна может посмотреть? – всё-таки, не выдержал я, решив спросить у Гусыни.

- А тебе нужно, чтобы тебя лично все похвалили и руки твои поцеловали? – ерничала она.

- Ясно, - быстро потерял к ней интерес, снова напав на сено.

- Родители Стёпы полтора месяца назад попали в аварию, - произнесла Гусыня тихо. – У Анны Васильевны только ушибы и вывих плеча, а у его папы сломаны обе ноги – зажало его сильно тогда. Так что мы с ребятами в тихую, чтобы им помочь, сначала скосили траву, а сегодня собрали сено. Иначе их ждала бы не самая приятная и сытная зима. Ну? – спросила она, когда я ничего не ответил, погруженный в свои мысли.

- Что? – спросил я, не понимая.

- Как тебе теперь ощущения после сделанного? Тоже «нормально»? – в ее темных глазах искрило любопытство и смешинка.

Она явно пыталась поймать какую-то особую мою реакцию.

- Нормально, - ответил я, нарочито хмурясь.

Грудину приятно обожгло странное чувство. Что-то схожее с гордостью и облегчением. Но признаться в нём мне показалось лишним.

5. Глава 5. Рамиль

Пёс, который Байкал, уже давно куда-то убежал. Ему повезло – у него есть выбор и он мог просто свалить и не париться с сеном, которое застряло и кололо у меня везде.

Лениво плёлся за Гусыней, которая шла до своего дома так, будто хотела скинуть меня на одном из поворотов.

И откуда только энергия берется? Лично я был готов упасть прямо на пыльной дороге, которая никогда не знала асфальта. Желательно, перед тем как лечь, что-нибудь сожрать, попить холодной воды и можно вырубаться до завтрашнего утра.

Ещё бы, конечно, помыться, переодеться во что-нибудь чистое и сжечь все грязное, чтобы об этом каторжном дне мне не напоминала ни одна пропотевшая насквозь нитка.