В 1095 году Алексей I отправил послов со срочным посланием к Урбану II. Найдя папу в Пьяченце, посланцы византийского императора «умоляли его святейшество и всех верующих в Иисуса Христа прийти на помощь и защитить от язычников Святую церковь, которая на этой земле почти уничтожена безбожниками, достигшими уже стен самого Константинополя»{24}. Урбан II отреагировал сразу, объявив, что отправляется на север, во Францию, чтобы собрать силы для помощи императору. Таким образом, именно обращение Алексея I стало толчком к началу Первого крестового похода.

Несмотря на то что прибытие византийских послов регулярно упоминается в современных исторических исследованиях Первого крестового похода, то, о чем просил император и почему, как правило, обходят молчанием. В результате Крестовый поход обычно считается призывом папы к оружию: воины Христа с боями прокладывают себе дорогу в Иерусалим во имя Господа. Такой вид эта история приобрела почти сразу после того, как рыцари встали под стенами города в 1099 году, и в этой форме она была принята почти повсеместно – писателями, художниками, кинематографистами и прочими. Но истинные причины Первого крестового похода все же кроются в том, что происходило внутри и вокруг Константинополя в конце XI века. Эта книга показывает, что причины этого великого предприятия следует искать не на Западе, а на Востоке.

Почему Алексей I попросил помощи в 1095 году? Почему он обратился к папе, религиозному лидеру, не располагающему собственной армией? Если принимать во внимание знаменитый раскол, произошедший между католической и православной церквями в 1054 году, то почему Урбан II вообще хотел прийти на помощь императору? Почему Алексей I ждал до 1095 года, чтобы обратиться за поддержкой, хотя турки стали хозяевами Малой Азии в 1071 году после катастрофического поражения византийской армии в битве при Манцикерте? Почему вообще состоялся Первый крестовый поход?

Существует две причины, почему роль Византии в организации экспедиции существенным образом искажается и принижается. Во-первых, после взятия Иерусалима европейские историографы, которые в ту эпоху были исключительно лицами духовного звания, делали все возможное для того, чтобы подчеркнуть центральную роль папы в появлении идеи Крестового похода и его организации. Эта позиция еще более усилилась благодаря образованию в Леванте так называемых государств крестоносцев. Центрами их стали Иерусалим, Эдесса, Триполи и прежде всего Антиохия. Новые государственные образования нуждались в истории, которая объяснила бы, каким образом они оказались под властью рыцарей с Запада. Что касается Крестового похода и его последствий, то в них роль Византийской империи и Алексея I Комнина вызывала неудобные вопросы – не в последнюю очередь из-за того, что крестоносцы многими своими успехами были обязаны Восточной Римской империи. Западных историков устраивала идея рассказывать о Крестовом походе с точки зрения Ватикана и христианского рыцарства, а восточного (византийского) императора отодвинуть в сторону.

Вторая причина фиксации историков на доминирующей роли Запада упирается в проблемы с источниками. Латиноязычные тексты о Первом крестовом походе хорошо известны и написаны прекрасным слогом. При этом с содержательной точки зрения эти хроники, вроде созданных неизвестным автором «Деяний франков» (Gesta Francorum), представляют собой однобокие рассказы о личной храбрости отдельных героев, например Боэмунда с одной стороны, и мошенничестве «мерзкого» императора Алексея, замышляющего нанести вред крестоносцам, с другой. Такие авторы, как Раймунд Ажильский, Альберт Аахенский и Фульхерий Шартрский, предоставили нам не менее яркие, но безапелляционные описания похода, в которых мы видим постоянные столкновения соперничавших лидеров, отношения которых сопровождались постоянным двуличием и вероломством. Они рассказывали о сражениях, в которых катастрофа неожиданно сменялась победой; о падении боевого духа воинства, когда во время осады городов в лагеря крестоносцев прилетали отрубленные головы попавших в плен рыцарей; об ужасе, который они испытали, когда на их глазах священников вешали вниз головой на городских стенах и избивали, чтобы насолить пришельцам с Запада; о том, как турецкие лазутчики нападали из засады на знатных особ, развлекавшихся со своими любовницами во фруктовых садах, и безжалостно резали их.