К моему сожалению, сегодня на уроки является Кристина. Она одаривает меня злобными взглядами при удобном случае. Вместе с подружками они что-то бурно обсуждают, когда Антон обнимает меня.

— Парочка Твикс, сходите в подсобку, — обращается к нам классная, — принесите коробки с реквизитом. Там немного. Справитесь.

Я вспыхиваю, как спичка, от слов Олеси Викторовны, а Маршал улыбается, берет меня за руку и выводит из актового зала. Кристина провожает нас взглядом. Инна в растерянности смотрит то на нас, то на Крис. Меня, конечно, агрессия одноклассницы не должна волновать, но почему-то становится неприятно. Кристина ведет себя так, будто я у нее парня увела, и, что еще страннее, я ощущаю прилив вины за то, чего не делала.

— Сюда, Милые ушки, — Маршал ведет меня к двери неподалеку от актового зала, — прошу, — открывает ее и галантно указывает рукой внутрь.

Включает свет и заходит следом за мной. Помещение слишком маленькое, и я сразу чувствую, как стены начинают давить. Хорошее освещение помогает справиться с надвигающимся приступом паники. Я даже выдавливаю из себя улыбку, когда Маршал подходит ближе и указывает на коробки, стоящие около стены. Комната загружена разным хламом, который я усердно рассматриваю, пока не слышу хлопок двери. Сердце тут же делает кувырок и начинает громко стучать, заглушая голос Антона, который срывается с места к выходу, дергает ручку, толкает дверное полотно плечом и стучит по нему ладонью, явно бросаясь ругательствами.

Работа внутренних органов перекрывает все звуки вокруг меня. Я чувствую, что паника яркими искрами поднимается снизу-вверх, сжимаю себя руками, чтобы загасить эти гадкие ощущения, но ничего не получается. Свет внезапно гаснет, и мои демоны вырываются наружу с диким воплем. Не понимаю, я издаю такие животные стоны, или мне мерещится ужасающий гул. Зажмуриваюсь и опускаюсь на пол, вертя головой из стороны в сторону.

— Я спасаю тебя, Лизонька! Я нас спасаю!

— Мама… Мама, не надо…. Открой дверь… Мамочка… Я прошу тебя…

— Мамочка, не надо… Мама, пожалуйста, выпусти меня…. Мама!

Закрываю уши руками, дрожа от страха, который пробирается прямиком в душу, не спрашивая моего разрешения. Я задыхаюсь от тяжести, окутывающей грудную клетку, и содрогаюсь всем телом. Словно через вакуум, слышу голос Антона. Но слова матери громче… Гораздо громче… Разрывают окружающее пространство мегагерцами.

— Я спасаю тебя, Лизонька! Я нас спасаю!

— Мама… Мама, не надо…. Открой дверь… Мамочка… Я прошу тебя…

— Мамочка, не надо… Мама, пожалуйста, выпусти меня…. Мама!

В эти минуты кажется, что я медленно и мучительно умираю. Дрожь не стихает в теле даже в тот миг, когда его погружают в чарующее тепло. Я не сразу понимаю, что Антон прижал меня к себе и пытался убрать мои руки от ушей.

— Лиза… Лиз?! Слышишь меня? — еле улавливаю его голос, когда тот отрывает мои кисти от головы и зажимает их, уводя за спину. — Черт! Лиз…

Слезы сами прорываются наружу. Я верчу головой и пытаюсь отстраниться от Маршала.

— Я спасаю тебя, Лизонька! Я нас спасаю!

— Мама… Мама, не надо…. Открой дверь… Мамочка… Я прошу тебя…

— Мамочка, не надо… Мама, пожалуйста, выпусти меня…. Мама!

Зубы клацают друг о друга, я утыкаюсь носом в плечо Антона, стараясь справиться с отголосками прошлого, но не могу… Ее голос звучит везде… Прорывается сквозь настоящее, цепляется когтями в мягкие ткани и уносит обратно в темноту, из которой я не могу выбраться…

— Тише, Лиз, — чувствую, как каменеет тело Антона, хотя голос ровный, — я с тобой. Ты не одна. Слышишь? Здесь только ты и я.