– Куда?

– К шаману.

Синие глаза девчонки округлились:

– А зачем тебе Монгой?

– Поговорить хочу. Тут полигон испытательный будут строить для космического корабля. А шаман стройке препятствует, уходить отказывается.

– Есть такое, – согласилась девчонка.

– Если он подобру не уедет, будут крупные неприятности. И у Монгоя и у начальства стройки и у космической экспедиции. Наши круто завернули, неправильно. Шамана понимать надо, с душой к нему, неспешно, трубочку покурить…

– Докурились уже, – фыркнула девчонка. – Слышал про восьминогого небесного коня, которого Туманча Монгой лично передал нашему Учителю Жизни, дабы тот поверг в прах всех врагов и защитил духов священного водопада?

– Чегоо? – опешил Кумкарир.

– Ясно, не слышал. А наш Учитель утверждает, что видел своими глазами и принял из рук в руки поводья.

– Бред собачий, – выпалил Кумкагир, глубоко вдохнул и добавил: – Извини, не хотел обидеть.

– У меня тоже возникли вопросы, – задумчиво произнесла девчонка. – Стоило бы задать их шаману лично. Думаю, он такой же чудик, а может просто мошенник. Но хочу убедиться своими глазами.

– Шаманы странные, их не поймешь с наскоку, – возразил Кумкагир. – Не различишь, где правду говорят, где голову морочат. Служители культа, что с них взять.

– Вот и узнаю – что. Сказками меня не обманешь, – подытожила девчонка. – Я ж тоже молодец – ни палатки с собой не взяла, ни лыж. И планшет отрубился… Но хоть здесь подстраховалась. Вуаля!

Желтоватая, потертая на сгибах карта легла на каремат.

– Смотри – вот поселок Букачача, вот речка Букачача, там наверху водопад. А здесь, в двух километрах от нас заимка шамана. Но до утра мы туда не пойдем.

Умно, ничего не скажешь. Бумажная карта старая, такими лет двадцать не пользуются. Но пригодилась же…

– Знаешь, как переводится Букачача? – попробовал подшутить Кумкагир.

– Знаю, – кивнула девчонка. – Искаженное «букучан» – наледь на реке, там, где со дна бьет источник. Так тунгусы говорили. А что?

Кумкагир быстренько сменил тему.

– Да так… Может костер разожжем? Теплее будет, заодно тушенку разогреем, поедим как люди.

– Пробуй, разводи, – девчонка махнула рукой. – Лес мокрый как губка, ни сухих веток, ни сухого полешка не отыскать. Топора у нас нет, свечек всего две. На растопку, конечно, можно пустить благовония, но их тоже немного. А мяса я не ем.

– Почему? – удивился Кумкагир.

– Животных жалко. Они не виноваты, что люди поступают с ними по-скотски.

– Странная ты всё-таки… Кстати, как тебя зовут? Сидим, чаи гоняем, а не представились.

– Я Снежана. Снежана из Питера. Бросила институт, люблю летать и мороженое с ванилью.

– А по паспорту как?

Девчонка снова хихикнула, смешно сморщив веснушчатый нос.

– Снежана. Мама в Болгарию съездила и привезла имя. Все думают, что прозвище такое. Удобно.

– А я Илья Кумкагир. По паспорту. Папа эвенк из местных. Поэтому и думаю с шаманом договориться. Будем знакомы!

Кумкагир протянул руку, Снежана ее пожала – удивительно крепко для девушки. Ишь какая спортивная!

– Так я погрею тушенку?

– Конечно, ты же голодный – вон как в животе урчит!

Жирное мясо сразу придало сил, Илья опустошил всю банку и вытер ее досуха хлебной корочкой. Снежана поделилась с Кумкагиром орехами и без стеснения умяла пачку печенья, перепачкавшись крошками. В термосе еще оставался чай – каждому по кружке. От сытной еды обоих тотчас потянуло зевать, да и медленный снегопад навевал дрему. Покопавшись в рюкзаке, Снежана добыла флиску на молнии – одежда едва застегнулась на широких плечах Кумкагира. Потом залезла в спальник, укуталась с головой, повернулась на бок и моментально заснула.