– Спасибо.

Она улыбается и придвигается ближе. Меня окружает ее аромат. Не отрицаю, что, когда впервые ее увидел, она показалось мне симпатичной. К тому же ей едва за тридцать, так что она ближе по возрасту ко мне, чем к отцу.

– Развлекаешься? – Она приподнимает брови, подносит к губам бокал охлажденного вина и осторожно делает глоток, старясь не смазать помаду.

Я пожимаю плечами, беспокойно оглядываясь. С удовольствием бы избежал этого разговора. Я же едва ее знаю.

– Да не особо.

Ее губы насмешливо искривляются:

– Ух ты. А чего так?

– Я тут никого не знаю.

Она просияла:

– Меня-то ты знаешь.

– Ну да. А тебя разве не ждут подруги?

Я не настроен болтать с этой женщиной. Чувствую себя неловко, и мне не нужны неприятности.

– Каждая женщина в этом зале – расчетливая стерва. Включая меня. – Она придвигается еще ближе, юбка ее платья касается моих ног. Я в ловушке, прижат к стене. Не могу двинуться – она это явно замечает. – К тому же я бы с удовольствием узнала тебя получше. Поверить не могу, что мы раньше никогда не виделись.

– Так бывает, когда твой муж бросает старшего ребенка, – объясняю я, делая глоток пива.

Она хмурится:

– Он не бросал тебя. Твоя мать не давала ему с тобой видеться.

– Ага, продолжай в это верить.

Мы смотрим друг другу в глаза. Она молчит. Я тоже.

Похоже, Хелена использует молчание в качестве оружия. Как и я.

Сделав пару глотков вина, она постепенно расслабляется.

– Ты в курсе, что ты копия отца?

– Да. Наверное.

Она придвигается, и мы касаемся плечами. Свет множества ламп, отражающийся от блестков на ее платье, слепит меня. Она похожа на ходячий розовый диско-шар.

– А ты неразговорчив, а?

Я медленно качаю головой. Я почти все время молчу, чтобы не наговорить глупостей, о которых потом мне будут постоянно напоминать. Уверен, что у этой женщины деловая хватка, и она когда-нибудь использует мои слова против меня в корыстных целях.

Да пошло оно все. Лучше молчать и притворяться, что не замечаю ее.

Наши взгляды встречаются, в уголках ее губ появляется улыбка.

– Ты мне нравишься. Может, мы как-нибудь…

– Хелена! Вот ты где! – К нам подбегает платиновая блондинка в облаке голубых оборок и берет Хелену за руку. Потом замечает меня. Ее идеально дугообразные брови приподнимаются чуть ли не до затылка. – Так-так. Кто это у нас тут? Уже меняешь Энтони на более молодую модель?

Я напрягаюсь. Эта женщина говорит обо мне как о куске мяса.

Хелена неловко смеется:

– Ну конечно нет, Лори. Это мой пасынок, Тони.

– Пасынок? Сын Энтони? Господи боже! – Лори кладет руку на грудь и хлопает ресницами. – Прости, вот это я облажалась.

– Все в порядке. Приятно познакомиться. – Я поднимаю бутылку, как будто произношу тост, и делаю глоток.

– Нам, наверное, не стоит видеться. – Хелена предостерегает Лори. Я хмурюсь. О чем это они?

– Ты права. Это так глупо. Их соперничество уже перешло все границы.

Женщины посылают друг другу воздушный поцелуй, и Лори снова оборачивается ко мне:

– Рада знакомству, Тони. – И снова Хелене: – Позвони мне на следующей неделе, дорогая. Сходим пообедать, – и исчезает так же быстро, как и появилась.

– Что происходит? – спрашиваю я Хелену, когда Лори уходит.

– О, твой папа, как обычно, наживает себе врагов. Жених Лори – один из них, – она игриво улыбается, – но мы с ней, к счастью, остались подругами, несмотря на их вражду.

Хм. Я знаю, что отец в прошлом был замешан в грязных делишках. Когда я был помладше, все считали, что мы мафия, только из-за того, что мы итальянцы. Я всегда думал, что это чушь собачья. Но когда вырос и начал понимать, как устроен мир, у меня закрались подозрения, что мой старик проворачивал не совсем законные махинации. Он занимается недвижимостью – скупает крупные предприятия по дешевке и разбивает их на части, продавая их по отдельности гораздо дороже их первоначальной стоимости.