– Не притворщик – человек, – убирая револьвер в кобуру, пожаловался Сагар, с силой пнув тело, хоть ради этого ему пришлось встать. – А я так надеялся, что всех предателей альвы уже перебили за ненадобностью.

– Ушастые сучки прагматичны – зачем убивать, если можно пользовать? – отозвался я, всматриваясь в лицо мертвеца. Нет, не знаю такого. Не встречал.

Жители, оказавшиеся на захваченных древолюбами землях могли бы с моими словами не согласиться…. если бы выжили. На не одаренных прагматичность древолюбов не распространяется – их просто уничтожают. Если не сами альвы, то их союзники ликаны, для которых люди – просто мясо. Да и сами ушастые для магических ритуалов не гнушаются жертвоприношениями, пуская под нож сотни, а то и тысячи пленников.

Много плохого можно сказать о родовитых магах империи, но магия крови в наших краях строго ограничена и до подобного безумия мы никогда не опускались. Просто убивали всех ликанов и варгаров, когда все дальше расширялись на восток, постепенно поглощая Спорные земли.

Но это другое! Нельзя сравнивать!

Сплюнув в снег вязкую кровавую слюну, Сагар достал заранее набитую трубку. Он ее постоянно перед боем набивает, а потом выкуривает. Такая личная традиция.

– Как думаешь, сколько у нас времени? – спросил он, зажав коралловый мундштук между зубами.

– Пока не кончится буран, древолюбы на перевал не сунутся, – тихо прокомментировал я, посмотрев в небеса. В наказание за что тут же получил снежинкой в глаз.– А этот снегопад надолго. Горы сегодня за нас.

– Они всегда за нас. Ведь это наши горы! – эхом отозвался Сагар.

Он чиркнул спичкой. Не удержал в дрожащих пальцах порожденную крупицу огня, выронил. С чувством выругался. Повторил попытку, но безуспешно – еще парочка погасших спичек полетела в снег.

Руки его не просто дрожали – тряслись, словно у подзаборного пьянчуги.

А ведь раньше Сагар спички презирал. Гордился своей принадлежностью к роду фольхов и всячески это подчеркивал, пользуясь в быту исключительно магией.

– Дай я! – Отобрав у него коробок, достаю разом три спички, чиркаю, прикрыв огонь ладонью от ветра, подношу к трубке. Табак начинает медленно тлеть в чашке.

– Что думаешь, сколько мы еще протянем? – благодарно кивнув, вновь поинтересовался он, делая несколько быстрых затяжек, чтобы раскурить трубку.

– Живем до конца бурана, – честно признал я очевидное. – Сегодня только он нас и спас, отрезав подкрепления древолюбов.

Сама долина довольно неплохо защищена от ветра окружающими скалами, но подходы к ней, что восточный, что западный – это открытый всем ветрам горный серпантин. Если у нас тут легкая метель, то на подходах к долине бушует настоящий буран.

– До конца бурана значит, – задумался Сагар. – Вот что, – принял он решение. – Собирай всех, кто остался и уводи вниз. А я пригляжу, чтобы никто не дышал вам в спину.

Восторга его предложение во мне не вызвало. Я настолько смирился со скорой смертью, принял ее всем сердцем, что даже мысль о возможном спасении казалась нелепой. Да и есть ли это спасение?

– Может мне лучше остаться? – предложил я, не кривя душой. Спуск в такую погоду будет тем еще приключением. Если все равно умирать, то лучше в бою – забрав кого-то из древолюбов. А не свергнувшись в незамеченную из-за снега пропасть. Спуск, это не подъем, но по такой погоде все равно смертельная игра.

– Нет, Гарн. Останусь я. Ты еще можешь послужить империи, а со мной все кончено – выгорел. Я чувствую, как с каждым часом сила покидает исток. Родовитые просто несколько крепче прочих. Поэтому и выгораем мы куда медленнее.