О, господи. Да, что ж ты докопалась до этой гитары?

– Ты не просила.

– А она, значит, попросила?

Бинго! Вот этот вопрос у нее вчера вертелся на языке, но задать она его так и не решилась, убежала. А вот сейчас все же выплюнула его из своего рта.

– А она попросила, – спокойно и с улыбкой на лице отвечаю я.

– Мы два года были вместе, а ты от меня скрывал.

– Тебе больше докопаться не до чего?

– Я просто хочу понять.

– Что ты хочешь понять? Почему я не бренчал тебе серенады у двери?

– Да!

– Ну, как – то тупо играть у своих же дверей.

Хлесткая пощечина опалила мою щеку. Юрка, который как раз заходил в общий блок, замер на месте, а потом развернулся и ушел прочь. Катя, кстати, тоже уже убежала и обиженно хлопнула дверью.

Согласен, некрасиво напоминать девушке о том, что в первый же вечер знакомства она осталась у меня на ночь. А теперь ей видимо обидно, что ее «бастион» я не завоевывал, что он пал передо мной через пару часов после знакомства.

Вытирая мокрую голову полотенцем, я возвращаюсь к себе в комнату.

– Ты не переборщил? – интересуется Юра.

– Не знаю я. Такое ощущение, что она специально меня из себя выводит, – раздраженно бросаю полотенце на кровать.

– Ревнует она, тупо ревнует.

– К кому? К гитаре?

– Мне кажется, она сейчас и к дверной ручке начнет ревновать, потому что ты ее своими горячими ладонями обнимаешь, прежде чем дверь открыть. Держись, друг. Зря ты признался, что есть интерес к другой девушке.

– Да, я просто сказал, потому, что выбесила.

– А может, и не просто сказал, – лукаво улыбаясь, друг обувается в свои любимые кроссы. – Все, я ушел на пары.

Но я вместо пар иду на два этажа выше, к Генке Селиверстову. Беру у друга гитару. Что ж Катька, ты хотела песню. Будет.

На общей кухне, ставлю табурет посреди и сажусь. Решительно пальцы, касаются струн:

Моя бывшая любовь…

Знаю, она услышит, у нее всегда двери открыты.

Я тебя давно забыл.

И уже совсем не вспоминаю.

Она выходит, а вот думал, что не решится. Замерла в дверном проеме, по щекам текут слезы. И у меня тоже слезы, только внутри. Сердце безжалостно сжимается, но по – другому я не могу поступить. Рвать надо жестко и безжалостно.

А потом упрек потоком за упреком.

Последний аккорд. Держа гитару в руке, подхожу к девушке. Стираю пальцами слезы, целую в макушку.

– Прости.

Ухожу. Мне больше нечего ей сказать.

– ТОН, КСЕ, ТУ, ТЭ. Не расписание, а шифровка для шпиона.

– А чего это ты ворчишь? – прожигает меня своими любопытными глазами Ленка, – это моя привилегия. Не из – за Павлика ли ты такая дерганая?

Мы сидим на лавочках между этажами. До лекции еще минут двадцать.

– Вот зачем ты полезла со своими вопросами к нему? А не хочешь ли ты ее до универа проводить? А у нас сегодня три пары, встретишь?

– А что такого? Хороший парень. Ну, подумаешь, перебрал вчера. Зато как пел. Ласковая моя, нежная, – получает от меня по лбу тетрадью. – И утром пришел.

– Ну, если он тебе так понравился, так возьми его себе.

– Мне чужого не надо.

– Лена, он мне не понравился. Я не хочу, чтобы он провожал меня в универ, не хочу, чтобы встречал.

– Дура. Парень городской. Сашка сказал, у него своя собственная квартира. Ты ж хотела в квартиру переехать? Вот тебе шанс покинуть общагу.

– Ты сейчас издеваешься, да?

– Я не понимаю, что не так? Ты даже его толком – то не узнала. А Сашка говорит, что он классный парень и девушки у него нет. А ты ему очень понравилась. Он даже твой номер телефона попросил.

– Только не говори, что у него есть мой номер телефона, – сердце начинает бешено стучать, и отнюдь не от приятного волнения. – Ну, что ты молчишь?