Мария – так похоже на Марена. Случайно ли?

Мария, дочь Мореева. Марья Моревна, Мара-Марена…

Велеслава была забыта, как и сам он не вспоминал свое христианское имя – Никодим. Девочка, родившаяся слабой и хилой, выправилась, росла крепкой, пригожей и смышленой, во всем превосходя сверстников. Отец души в ней не чаял, но не баловал, с малых лет учил и женской работе, и тем премудростям, которыми владел сам.

- Смотри, Марьюшка, - рассказывал он в долгих прогулках по лесу, - это тирлич, трава злая, нам без надобности. Вот плакун-трава, оберег от нечисти. А это расковник, разрыв-трава, отмыкает замки, хранит от ран и от дурного глаза. От людей прячется, но нам с тобой открыт, есть у нас тайная сила от Великих матерей.

- Мы возьмем их с собой? – спрашивала девочка, осторожно приглаживая лепестки.

- Нет, сейчас не время. На Ярилин день, когда солнце на небе стоит перед поворотом к зиме, придем до света, поклонимся матери – сырой земле и попросим разрешения собрать травы. Тогда у них будет особая сила.

Марья схватывала все на лету, спрашивала, запоминала, и отец не мог на нее нарадоваться. Но иногда она замирала, глядя куда-то вглубь земли, и тогда Морей чувствовал, как по спине бегут холодные мураши.

На ладного, молодого вдовца засматривались и девки, и вдовицы, а то и мужние жены, но Морей никого не замечал. Жил с дочкой вдвоем на окраине деревни, у самого леса. С женской работой помогала Рада, сестра покойной матери, звавшая Марью внучкой. С остальным управлялся сам.

К нему приходили за целебными травами или за наговором, и он охотно помогал, порой без всякой платы. Никто, кроме него, не мог так легко угомонить буйного, примирить враждующих или найти потерянное. Но неизменно отказывался сделать приворот, заглянуть в будущее или отвести глаза тому, кого хотели обмануть.

- Не могу, - отвечал твердо. – Пропадет дар.

Приходили девки и жены в тягости, просили травки, чтобы скинуть нагулянный плод, - отказывал и им. Только однажды едва не дрогнул, когда со слезами умоляла Любава – та, на которую засматривался еще юнцом. Но тогда ей нравился другой парень, и он отошел в сторону, а потом бродил как-то по лесу, собирая травы, и встретил Добронегу из соседней деревни, которую полюбил.

- Помоги мне, Морей, - просила, заламывая руки, Любава. – Ты же можешь. Он взял меня силой, что я могла поделать? Прогонят из дома, где я буду жить?

Как и Добронега, Любава была сиротой, жила у чужих людей и выполняла самую черную работу за кусок хлеба и старую одежду. Да, он мог помочь – знал такие травы. Но так же знал и то, что ни Макошь, ни Марена не простят убийства младенца в чреве матери.

- Нет, Любава, - ответил, не глядя ей в глаза. – Не могу.

Не смог он помочь и Пребране, девушке, на которой отказался жениться обрюхативший ее парень, но у той хотя бы были родители. И все же она попыталась избавиться от ребенка сама, чуть не умерла, однако выжила. Родила девочку, здоровую и красивую, но с кривой ногой и горбом. Морей пытался помочь и все же до конца выправить не смог. А Пребрана выкормила грудью маленькую Марью.

Что до Любавы, ту действительно выгнали из дома, когда стал заметен живот. Приютила ее Рада, тетка Морея. Девушка скрасила одиночество немолодой вдовы, да и к мальчику, которого родила Любава, та привязалась. Морей заходил, помогал, чем мог. Пока была жива Добронега, делал это скрытно, не желая вызвать ревность жены. Потом – уже не таясь.

Он видел, как смотрит на него Любава, помнил, как сам когда-то не спускал с нее глаз, но что-то в нем умерло вместе с Добронегой. Как будто закрылось его сердце для любви. Плотские желания были, не без того, но с ними Морей научился справляться.