Лекс медленно, как во сне, разжал ладонь на ее лице, осторожно убрал и, не отрывая взгляда, сократил расстояние между ними настолько, что почувствовал тепло ее кожи. В животе разливалось медовое тепло, сердце сладко замерло. Его пальцы ласкающим движением погладили висок, убирая прядь за ухо и нырнули дальше в волосы, мягко прочесывая их к затылку. Он потерся о крыло ее носа вверх-вниз, и легонько задел губами губы. Альбина вздохнула, приоткрыв рот и у него зашумело в голове.

С любой другой женщиной у него не оставалось бы сомнений и в следующую секунду он бы уже целовал ее, не заботясь о том, правильно ли считал ситуацию. Даже если бы потом получил по морде, все равно остался бы абсолютно доволен. Но только не с ней! Только не с ней… Слишком высока важность ее не потерять, слишком велика цена ошибки. Одно неверное движение могло грубо оборвать тонкую ниточку, что натянута между ними и она перестанет отвечать на сообщения, исчезнет и все его безумные мечты накроются одним поцелуем, с которым он поторопился, слишком рано сократив дистанцию.

Но все это не отменяло того, что Алекса обдало волнением и возбуждением такой силы, что он пошатнулся. Внутри все дрожало, дыхание сперло в груди, пока его опаляло близостью ее губ, в которые болезненно жарко долбил пульс. Вторая рука крепче сжала ее, притискивая к себе, а где-то там, вдалеке, в другой реальности их искали, раздавались голоса, грохот шагов, пока Вольский переживал лучшие мгновения своей чертовой жизни!

Альбина закрыла глаза, положила ладони ему на грудь, чуть отталкивая от себя и слегка отвернулась вбок так, что он притерся колючей щекой к ее нежной коже. Оба судорожно вдохнули.

– Леш, пожалуйста, не надо, – умоляюще прошептала она.

Он улыбался, слыша этот протест, и гладил большим пальцем ее висок, растворяясь в ощущении прикосновений. Он знал, что это значит. И продолжал улыбаться, обнимая ее, когда совсем рядом словно выстрел раздался крик: «Сюда! Я их нашел!» и Лекса рывком выхватили из рая.

Глава 5

В 14 лет Альбина была не из тех девчонок, что сносят головы парням своим ранним развитием женских форм. В восьмом классе таких, у кого округлились бедра и в лифчике вырос второй, а то и третий размер, было уже предостаточно, она же выглядела как угловатый худенький подросток с огромными настороженными глазами на бледном лице. Времена, когда мальчики влюблялись в красивые банты и кукольные платья, безвозвратно прошли. И тот ажиотаж, который своим вниманием я привлек к ней в начальной школе, в средней был уже неактуален.

В тот период звездой параллели был я. Чертов КВН-щик, заводила и балагур. На всех вечеринках в центре внимания, я увлекся капоэйрой, и зал визжал, когда я исполнял какой-нибудь простенький акробатический этюд на концерте в честь дня Восьмого марта. И, что скрывать, мне, малолетнему понторезу, это нравилось.

В меня была влюблена половина класса, если не половина школы. По крайней мере, так я это ощущал. На голову выше других одноклассников, всегда на виду, дерзкий, я пререкался с учителями, умничал и не упускал возможности иронично поддеть преподавателя, цепляясь ко всем нестыковкам и оговоркам. Я был невыносим, но именно это нравилось одноклассникам и особенно одноклассницам.

Вместо форменного пиджака я носил кожаную куртку и не упускал возможности повыпендриваться, читая наизусть стихи или подтягиваясь по 30 раз под хоровой счет всего класса.

Вот честно, вспоминаю себя: и смешно, и стыдно, а больше всего хочется втащить подзатыльник.