Великобритания также введет тарифы, но это произойдет только после мировой войны, а пока Германия успешно создает высокоразвитую индустрию, и этой индустрии быстро становится тесно внутри страны.

Новый имущий класс – грюндеры – не связан с землей. Его представители часто не владеют сколько-нибудь серьезной недвижимостью. Их капитал носит финансово-промышленный, а не агропромышленный, как у юнкеров, характер. Это означает, что Германия теперь заинтересована не только в экспорте товаров, но и в экспорте капитала. А значит, нужны колонии.

Юнкеры видят Германию сильнейшей европейской сухопутной державой, грюндерам этого мало. Для них Германия – ведущая мировая держава, господствующая на морях и мировых рынках, опередившая Великобританию и занявшая ее место неоспоримого мирового лидера.

Юнкерам нужна сильная армия, флот для них «предмет роскоши», не говоря уже об убыточных колониях.

Грюндеры нуждаются в торговом и военном флоте. Чтобы оправдать затраты на флот, они должны вести активную колониальную политику, причем их агитация опирается на колониальные «сокровища» – африканские золото и алмазы. Такие аргументы понятны юнкерской партии, против них не может до конца устоять даже Бисмарк, и Германия начинает активно вкладываться как в Юго-Западную, так и в Юго-Восточную Африку.

Конечно, все люди, знакомые с четырьмя действиями арифметики, понимают, что золото и алмазы если когда-нибудь и окупят затраты на колониальную политику, то через десятилетия.[28] Но это и не рассматривается как стратегическая цель. Достаточно того, что для их добычи в Африке будут построены немецкие железные дороги на деньги немецких банков. Экспорт капитала, обеспеченный потенциальными ресурсами колоний, дает немедленную прибыль.

Далее по официальной версии в колониях должно будет активно развиваться сельское хозяйство (прежде всего, посадки кофе), и туда хлынет поток переселенцев. Это уменьшит остроту социальных проблем в самой Германии, поскольку наиболее активный недовольный элемент станет осваивать Африку и нести туземцам германскую культуру.

В действительности немецкие пассионарии искали возможности продвижения у себя на родине – через военную службу, высшее образование или через участие в левом движении. Не преуспевшие в этом эмигрировали в основном в США и Канаду. Что же касается колониальной экспансии, то к 1914 году Германия владела почти 3 миллионами квадратных километров колоний, где проживало около 14 миллионов туземцев и 24 тысячи германских подданных,[29] из которых где-то около половины были чиновниками колониальной администрации. (Для сравнения: из Италии в Ливию эмигрировали 110 тысяч человек, в Тунис – 90 тысяч, в Сомали – 22 тысячи.)

Грюндеры рассчитывали, что в перспективе ситуация может измениться к лучшему, но в общем и целом их мало интересовало даже сельское хозяйство на родине, не говоря уже о Намибии и Танзании с их желтой лихорадкой, амебной дизентерией и мухой цеце. Колонии рассматривались ими, во-первых, как место вложения капитала, а во-вторых, как возможность включиться в океанскую мировую торговлю. Дар-эс-Салам представлял собой идеальный опорный пункт на Индийском океане, предполагалось строительство крупного порта в Намибии для получения доли прибылей от торговли в Южной Атлантике.

Иными словами, колонии были нужны не сами по себе, а как своеобразные «крепости», контролирующие не материки, а океаны.

Франция, уступающая Германии на суше, строила оборонительную линию крепостей вдоль восточной границы. Германия, уступающая Великобритании на море, создавала защищенную систему океанских портов в ключевых точках мировых торговых путей.