«В конце августа 1914 года великий князь приехал в Петербург, где временно остановился в «Европейской гостинице». Но от мужа я узнала, что все-таки “лед” между великим князем и Государем (а главное, между ним и Государыней) еще не разбит.

На приеме у Государя великий князь, раньше командовавший Кавалергардским полком, просил дать ему в командование какой-нибудь полк в действующей армии, но Государь приказал оставаться в Петербурге, то есть быть фактически [в] бездействии.

Великого князя, никогда не любившего придворной жизни и ее этикета и мечтавшего поскорее вырваться на фронт, такое положение чрезвычайно тяготило. Муж рассказывал, что когда ему приходилось провожать великого князя во дворец на официальные приемы, тот часто говорил своему шоферу: “Тише… езжай тише…” – Великий князь всегда старался приехать во дворец уже к моменту приема, дабы сделать свое пребывание там возможно более коротким»[146].

На фронте первые победы русской армии чередовались с сокрушительными поражениями. В августе 1914 г. Франция находилась в таком опасном положении, что правительство со всеми высшими учреждениями вынуждено было перебраться из Парижа в Бордо. Наступление русских на территорию Восточной Пруссии (во многом неподготовленное) было искупительной жертвой, чтобы спасти Париж и отвлечь на себя часть немецких формирований. Русские войска оказались в 226 верстах от Берлина, но этот успех оказался временным. Императрица Мария Федоровна 19 августа записала в дневнике:

«Жуткие сообщения с фронта – потерпели страшное поражение в Восточной Пруссии. Три генерала погибли. Среди них мой дорогой Самсонов! Какой ужас! Приняла Ильина, Мейендорфа и Куломзина. Я нахожусь в совершенном отчаянии! Миша не пришел. К завтраку сегодня была лишь Саша Козен»[147].

Похожие строки встречаются и в дневнике великого князя Константина Константиновича, который писал:

«Сегодня утром в “Нов. Вр.” как громом поразило сообщение Верховн[ого] Главнокомандующего: неприятель стянул большие силы, от его артиллерии мы понесли большие потери. Погибли генералы Самсонов (командующий 2-й армией), Мартос и Пестич… Бедный Самсонов, мой подчиненный по Елисаветградск[ому] у[чили]щу, а потом Туркестанский генерал-губернатор! Я его и любил, и ценил»[148].

В начале Великой войны Россия, выручая от разгрома французов и английский экспедиционный корпус, предприняла спешное наступление в Восточную Пруссию.

Эрих Людендорф (1856–1937), один из виднейших деятелей германского Генерального штаба, признавался позднее в своих «Воспоминаниях» по поводу этих событий начала кампании 1914 г.:

«В тех условиях, в которых развивались события, отступление за Вислу вело бы нас к поражению. При превосходстве сил русских нам не удалось бы удержать линию Вислы, по крайней мере, мы не были бы в состоянии в сентябре поддержать австро-венгерскую армию. Последовал бы полный разгром»[149].

Немцы вынуждены были перекинуть из Франции два корпуса своих войск для отражения русского наступления. Им удалось не только остановить наступление, но и нанести сокрушительные удары по 1-й и 2-й русским армиям, которые понесли весьма большие потери. Военная удача отвернулась от русских войск, и они подверглись тяжким испытаниям. В частности, в рукописных воспоминаниях казачьего начальника В.А. Замбржицкого отмечались за этот период кровопролитные бои 1-й кавалерийской дивизии В.И. Гурко:

«Да, подошли к нам минуты испытаний… Это было тогда, когда немцы только что разгромили Самсонова под Сольдау, а затем обрушились на зарвавшуюся вперед армию Ренненкампфа, грозя отрезать ее с тыла. Наша дивизия прикрывала его левый фланг и нам пришлось выдержать всю силу удара обходных корпусов, предназначавшихся Ренненкампфу, и не будь Гурко, прямо скажу, несдобровать бы всей первой нашей армии… А положение было не то что скверное, – отчаянное прямо, и я не представляю себе, как мы оттуда живыми ушли! Как сейчас помню бой у села Петрашка. Навалились на нас 3 немецкие пехотные дивизии и конница, да еще с тяжелой артиллерией. А у нас что? Легкие конные пушечки, так разве ими отобьешься? … А местность-то лесистая по краям, все перелески да перелески, того и гляди, обойдут немцы. Да посередке открытое поле, и за пригорочком лежат наши казаки, а где разбросались уланы и казаки. Гвоздят немцы по бугру, и все чемоданы (так называли на фронте тяжелые снаряды.