Ванная была роскошна. Настоящая ванна, покрытая голубой эмалью. Душ с несколькими насадками. На полочке шампунь, гель для душа и даже приличная зубная паста.
На массивных, тоже явно старинных бронзовых крючках висел махровый халат голубого же цвета, а на полотенцесушителях пушистые, мягкие полотенца в тон что самой ванной, что халату.

Полюбовалась Вера на этакую красоту, постояла, замерев на мгновение, и скорей включать воду, да погорячей. Девушка с наслаждением смывала с себя все. Усталость, пот, ожидания и страхи уходили. Вся атмосфера номера навевала спокойствие. В спальне стояла большая двуспальная кровать, окна были закрыты плотными занавесками благородного терракотового цвета.

Она включила торшер, и его мягкий свет наполнил комнату ещё большим уютом.
Мило, уютно, так и тянет растянуться и забыться...
Но что-то её тревожило. Что-то было не так.
Что?
В памяти всплыло "откушайте".

Да. Это "откушайте" звучало странно, сейчас так не говорят.
Правда, в тот момент все казалось органичным, да не просто казалось, а и было таковым.
Будто по-другому и не скажешь. И сама Анна. Вся такая естественная, но... вот как будто сошедшая со страниц книги позапрошлого века.
Вера фильм недавно смотрела, по Акунину.
Вот там как раз такая была горничная.
-- Буду действовать по системе Скарлет. Нечего перед ужином голову забивать. Завтра, все завтра, -- девушка решительно выбросила эти мысли из головы, и решительно направилась к тележке.

Подкатила её к круглому столу, тоже явно дубовому, старинному, покрытому кружевной же скатертью.
--- Надо же, какая чистота, прямо снежная... Не облить бы ненароком, -- подумала Вера, которая иной раз бывала неуклюжа, и очень этого стеснялась.
Так что от греха подальше скатерку сняла, и выставила дары прямо на столешницу.

Шампанское оказалось неизвестной фирмы. Мало того, что неизвестной, так ещё и этикетка с ятями.
И сама бутылка небольшая, тяжёлая, темного зелёного стекла внушала уважение своей явной настоящестью.
Ведёрко серебряное...

Вера, правда, не была таким уж знатоком, но стальное вот никак не подходило окружающей обстановке.
--Так что серебряное, и никак иначе, -- решила девушка, -- При таких-то хоромах. И потянулась к супнице.
В супнице скрывался вовсе не суп, как можно было предположить, а мирно лежащие две киевские котлетки рядышком с варёной картошечкой, посыпанной укропчиком.

У Веры от каковых-то запахов аж слюнки потекли, и она не стала долго тянуть, а сразу переложила этакую красоту в прилагающуюся плоскую фарфоровую тарелку, на дне которой вился орнамент в орехово-сливовых тонах.
Знакомый такой орнамент. Очень знакомый. Где она его видела?

А ведь точно где-то видела, и, казалось, совсем недавно...

***

Ах, эти ночи. Одинокие ночи. Эти сны.
-- Вот кто их придумал? К чему травить душу-то? – думала иной раз Вера. Хотя, предложи ей этот кто сны таковые убрать напрочь, вряд ли бы девушка согласилась.
Противоречие имело место быть.

Сны были опять яркие, чувственные, и где-то самую малость развратные.
Вера по сути своей вовсе не была ханжой. Вот тут она выражала полное согласие с гороскопом, который прямо писал о ярко выраженной сексуальности скорпионов.Только выражение это появлялось по ночам, а в жизни, реальной, то есть днем, Вера была даже несколько стеснительна. Внешне разбитная, она не сразу шла на контакт с мужецким полом.
Матушкина заслуга. Матушка с детства воспитывала скромность, и с некоторым трудом, но ей это удалось.
Была ли Вера благодарна? Честно сказать, не слишком она об этом задумывалась. Любила матушку, да...