Затем Шапур осадил римский гарнизон в крепости Эдесса на Евфрате. Тогда считалось, что Эдесса – самый мощный из укрепленных городов на всем Востоке. Чтобы вызволить осажденных, легионеров к Эдессе повел сам император Валериан. Однако в июне 260 года персидские войска наголову разбили римлян. Император попал в плен. Сохранился каменный барельеф, запечатлевший его на коленях перед персидским царем. Валериан провел в плену два года и умер. Вместе с ним в плен попало множество солдат. По распоряжению Шапура силами пленных был построен в Персии новый город Гондешапур, а также огромную плотину и мост у Шауштара (ныне Шуштар на юго-западе современного Ирана), которую царь Шапур повелел именовать Банд-э-Кейсар – «Дамба Цезаря». Фрагменты этой ирригационной системы сохранились до наших дней.

Персидская армия в правление Шапура дошла до земель нынешней Туркмении. Ормазд-Ардашир, сын Шапура, стал царем Армении. Также под властью шахиншаха были края до Бактрии, Согдианы и теперешнего Ташкента, а также юго-восточный берег Каспийского моря. Тем самым установились границы державы, называемой историками Сасанидским Ираном.

«Иран дважды оказал могущественное религиозное воздействие на весь запад, – отмечает в своей книге Б. А. Тураев. – Культ древнего иранского бога света Митры, хотя и подвергшийся влиянию вавилонского богословия и малоазийских представлений, победоносно шествовал на запад еще с эпохи усиленного синкретизма в начале эллинистической поры, особенно в римское время, начиная с Каппадокии и Понта, распространяясь сначала среди военной аристократии персидского происхождения, потом особенно среди солдат во всей западной половине римской империи, привлекая к себе сердца тем характером деятельности благочестия и энергичного служения правде, верности и культуре, которые были обусловлены иранским дуализмом. В лице Митры Иран был близок к духовному господству над человечеством: Коммод велел посвятить себя в мистерии этого бога, а в 307 г. Диоклетиан, Галерий и Лициний провозгласили в Корнунте Митру покровителем империи. Но это было всего за шесть лет до Миланского эдикта…»

Как пишет Оливер Хогг в книге «Эволюция оружия», влияние построения персидской армии на римскую также несомненно: «Тяжелая кавалерия – катафрактарии – стала более поздней инновацией легиона, появившейся во время правления Константина Великого. Всадники, а также их лошади были защищены доспехами. Аммиан Марцеллин утверждает, что римские тяжелые кавалеристы были аналогичны персидским клибанариям».

Стамбул-Константинополь отчасти обязан своим возникновением Персии. По мнению профессора лондонского Королевского колледжа Джудит Хериин, изложенному в книге «Византия. Удивительная жизнь средневековой империи», Константин Великий с уважением и опасением относился к персидской державе. «После победы над Лицинием (императором Востока. – Прим. авт.) Константин решил, что империи нужна столица на востоке, ближе к самому серьезному противнику – Персии, постоянно угрожавшей вторжением. Рассматривался вариант древнего города Трои. Вместо этого Константин выбрал колонию, созданную греками из Мегары, якобы в VII в. до н. э., на европейском берегу Босфора. Так возник Византий (Византион), который быстро стал процветать, контролируя судоходство через коварные воды, связывающие Черное море с Мраморным, которое, в свою очередь, соединяется с Эгейским морем проливом Дарданеллы».