Без награды за Гянджу остался лишь генерал-майор Тучков. Вне всяких сомнений, что к этому приложил свою руку не переносивший Тучкова Цицианов. Оскорбленный этим, Тучков немедленно подал в отставку. Но Цицианов ввиду предвоенного времени ее не принял.

Нижним чинам за взятие Гянджи император Александр пожаловал по рублю серебром. Это обидело Цицианова.

– Что-то дешево государь кровь солдатскую оценил! – раздраженно высказался он.

Царапая бумагу пером, главнокомандующий написал в Военную коллегию: «Если Его Величество жалует солдатам по рублю за хороший развод, то за взятие города штурмом, вероятно, хотел дать медали, а потому и приказал к серебряным рублям приделать ушки и носить их в петлице, только всеподданнейше испрашиваю, на каких Государь прикажет лентах…»

Письмо вышло предерзким. В другой раз за такое могли и в отставку спровадить, но Александр решил иначе:

– Рубли оставить солдатам, а за взятие Гянджи учредить особую медаль, чтобы целковые не портили!

…Когда войска двинулись в обратный путь из Гянджи, Цицианов оставил охранять город с его округом полковника Карягина с вверенным ему 17‑м егерским полком и сотней казаков.

– Запомните, Павел Михайлович, что отныне вы – щит Грузии со стороны Персии, – обнял он на прощание Карягина. – Надеюсь, что в случае необходимости вы умножите летописи нашей военной истории новыми подвигами, которые изумят современников и будут поучительными для потомков.

– Скажу одно, егеря 17‑го полка исполнят свой долг до конца! – ответил ему Карягин.

Больше генерал Цицианов и полковник Карягин уже никогда не увидятся…

Взятие Гянджи, безусловно, явилось большим успехом России, так как это обеспечило безопасность восточных границ Грузии, подвергавшихся ранее неоднократным нападениям со стороны Гянджинского ханства.

Но и это далеко не все! Сокрушительное падение одного из самых могучих ханств потрясло весь Кавказ. Узнав, что сыновья Джавад-хана бежали к правителю Самухе Шерим-беку, Цицианов отправил ему письмо, в котором приказывал покориться: «Сказал, что Гянджу возьму, – и взял». Намек был более чем прозрачным. Поэтому Самуха Шерим-бек из кавказских правителей первым поспешил к Цицианову с просьбой принять его в русское подданство. Приведя Самуху Шерим-бека к присяге, Цицианов немедленно обложил его податью в тысячу червонных в год.

Вслед за Самухой большая часть ханов также отправила своих послов к наместнику с выражением кротости и смирения. Карабахский и шекинский ханы изъявили при этом немедленную готовность вступить в русское подданство. Царь Имеретии Соломон, дотоле настаивавший на независимости, немедленно послал Цицианову поздравление с победой и также заявил о готовности подчиниться всем требованиям князя. Уже в июне 1804 года Имеретия приняла подданство России. Вслед за ней о том же заявила и Гурия. Безропотно склонил голову перед Россией и униженно искал ее покровительства даже гордый и независимый владетель Абхазии Келиш-бек.

Видя, какое ошеломляющее впечатление на Закавказье произвело покорение Гянджи, Цицианов решил «ковать железо, пока оно горячо» и попытался присоединить заодно и Нахичеванское ханство. Владетелю Нахичеваня Келб-Али-хану он предложил немедленно выслать скрывавшегося в ханстве армянского «лжепатриарха» Давида и провозгласить патриархом пророссийского архиерея Даниила, разместить в Нахичевани российский гарнизон, а также выплачивать по 80 тысяч рублей дани в год. Взамен Келб-Али-хан и его наследники признавались полноценными правителями своего ханства. Кроме этого, Россия обязывалась оборонять Нахичевань от посягательств извне. Кроме этого, Цицианов обещал приложить все усилия для выкупа старшего сына хана. Дело в том, что его сын Эхсан находился заложником при шахском дворе, где всячески демонстрировал верность персам, являясь начальником псовой охоты при наследнике престола Аббасе-Мирзе.