И махнул рукой в сторону и вниз – туда, где белела Тайницкая башня.

– Она ж под землей, что там случиться может?

– Божьим попущением – всякое…

– Пошли! – приказал сотник и сразу же движением руки удержал стрельцов. – А ты кто таков, молодец? Чего ночью слоняешься?

– Гонец это, – сразу объяснил Гаврила Иванович. – Что грамоту сегодня доставил. Он-то и поднял тревогу.

– Добро, хвалю!

И всей гурьбой кинулись стрельцы вместе с Данилой вниз, туда, где из Тайницкой башни можно было попасть в подземную тюрьму.

– Стой-ка! – удержал кто-то из стрельцов Данилу, когда и сотник, и прочие уже скрылись в башне. – Тебе не велено.

Подумав, что и в Московском Кремле чужого по всем закоулкам водить не станут, Данила смирился. Но на время.

Дождавшись, пока шум и галдеж малость стихнут, он тоже вошел в башню. Ни души не обнаружил – видать, все полезли в подземелье, где содержались здешние воры, тати и лесные налетчики.

Кремль стоял на высоком, куда выше московского, холме, что для устройства подземного узилища было очень даже удобно – ни тебе стены возводить, ни решетки на окна ставить. Опять же, и сидение в беспросветной и сырой земляной тюрьме – более суровое наказание, чем если бы в обычной. Природное любопытство заставило Данилу почесать в затылке – да и полезть по деревянной лестнице вниз, туда, где шумели стрельцы.

Там, внизу, к удивлению своему, Данила обнаружил выложенный камнем пол и каменные же подпоры сводов. В проход выходили деревянные двери с узкими, еле кулак пропихнуть, окошками. Две из них, что подальше от лестницы, были распахнуты настежь. И лежал поперек коридора человек – надо полагать, убитый, раз уж никто не пытался помочь ему подняться на ноги.

Место это освещалось слабо – откуда-то издалека, где суетились с факелами стрельцы. Данила озирался, пытаясь понять, что же тут произошло. Оглядел двери, запиравшиеся снаружи на засов. Поднял глаза к черному потолку. Подошел к мертвецу, как мог осмотрел пол вокруг него и увидел вещь, совершенно в этом подземелье неожиданную.

Совершенно не думая, что это – примета, по которой можно искать убийцу, Данила нагнулся и поднял находку. Был это нож не нож, а вроде игрушки для парнишек, весь, с рукоятью и лезвийцем, длиной в пядень. Однако лезвийце было заострено на совесть, а рукоять усыпана дорогой бирюзой.

Человек, погибший в подземелье, не мог быть хозяином странного ножа. И простая его одежда, армяк да лапти, да в несколько слоев онучи, потому что под землей было вовсе не жарко, и простецкое лицо с нечесаной сивой бородой – все это никак ножу не соответствовало.

Данила сунул находку за пазуху и тут же прижался к стене – свет стал ярче, кто-то из стрельцов торопился к выходу.

Подвинувшись боком, Данила нашарил за собой провал – это была узкая дверь в подземную темницу. Не долго думая, туда он и шмыгнул. Стрелец, торопясь, перешагнул через ноги загородившего проход покойника, осознал недопустимость этого, перекрестился на бегу, пронесся мимо и стал взбираться по лестнице.

Поняв, что вскорости отсюда начнут выбираться и прочие, Данила не то чтобы пожалел о своем неуместном любопытстве – по природной шляхетской гордости он скорее бы на плаху башку уложил, чем признался в собственной ошибке, нет – он ругнул мысленно тех, кто сейчас появится из-за поворота, мешая ему, ни в чем не повинному, покинуть это неприятное место.

– Гляди ж ты, когда это дело обнаружилось! – совсем близко услышал он голос сотника. – Сколько тот ход искали – наконец нашли!

– Нашли, да не мы! – сердито отвечал Гаврила Иванович. – И раньше утра мы все равно ничего не поймем. Пока Андрейку Ветошника в тех норах не сыщем да не вызволим. А то он, поди, под землей с перепугу и до воеводина подворья прокопается…