Он открылся мне, а я дала надежду, а потом просто исчезла.

Да он меня тварью последней наверняка считает.

А, может, и не думает уже обо мне?

– Ева, – тихо позвал Гай. – Почему ты плачешь?

Действительно, плачу.

И не могу остановиться. И вправду, почему?

– Что произошло, когда полиция увела меня из твоего номера? – спросил Гай и добавил, сделав паузу. – Ты была на Модиано?

Я кивнула и зарыдала еще сильнее.

Что-то произошло со мной, мой обычный рационализм впервые валялся в полной отключке, позволив эмоциям одержать полный верх.

Все навалилось одновременно: одинокие пустые дни бездумного бегства, комнатушка, заставленная камерами, в которой меня собирались изнасиловать, кровь на белых тогах греческих богов-актеров и то, как я умирала на солнцепёке от запаха тухлой рыбы и страха, что увижу безумные глаза Яна совсем близко…

И новость о том, что Влад жив, которая потрясла даже больше всего остального, пробудив какие-то неясные мысли, чувства и образы.

Гай привлёк меня к себе, а я не нашла сил отстраниться.

Если быть совсем уж честной, мне не хотелось этого.

Он был живой, сильный, настоящий, от него пахло каким-то свежим пряным цитрусово-древесным запахом, совсем чуть-чуть, но этого хватило, чтобы растаять, уткнуться в его плечо.

– Дурочка ты, Ева, – Гай положил ладонь на мою макушку. – Безрассудная, самонадеянная, упрямая дурочка. Моя.

Мягкость его тона никак не вязалась с жесткими словами, которые он произнёс. Они должны были прозвучать снисходительно, а прозвучали нежно.

– Ты один умный, – сказала я, отстраняясь.

Что это со мной?

Дурацкая слабость!

Пусть он не убивал Влада, но это ещё ничего не значит.

Наверняка у Гая припасено пару тузов в рукаве. Такой это человек.

– Умный бы сейчас снимал сливки в городе, – усмехнулся Гай. – С подачи Яна стал уже, по меньшей мере, мэром, скупил бы на корню полицию и прокуратуру, выстроил настоящий замок, забил его подвалы кокаином и оплатил проституток экстра-класса.

Сказанное им прозвучало настолько цинично и мерзко, что я поморщилась и бросила:

– Так что же помешало?

– Ты, – просто ответил Гай. – Ты – неучтённый фактор, моя слабость, моя необходимость. Чистая моя половина. Все хорошее, что есть во мне – это ты, Ева.

– Хочешь сказать, в тебе осталось что-то хорошее. Да ты же продался ему со всеми потрохами!

– Положим, не со всеми, – резко перебил Гай и, помолчав, добавил, – Я хочу все исправить.

– Что?

В горле сразу пересохло, и голос мой стал похож на хрип глубоко простуженного человека.

Я ожидала, что Гай скажет, что это не мое дело, велит мне больше не поднимать тему его предательства, начнёт оправдываться, объяснять, как дошел до жизни такой…

Я ожидала всего, чего угодно, кроме этих простых и таких важных слов.

– Это ты можешь бегать, ты привыкла так жить. Этим ты выживаешь, – продолжал Гай серьёзно. – Знаешь, чего мне больше всего хочется сейчас? Схватить тебя в охапку и бежать с тобой на край земли, но я не могу. Я не такой человек, Ева. С тем, что у меня сейчас творится в душе, нельзя жить спокойно, да и ты меня таким не примешь.

– Я тебя никаким не приму.

Я впервые видела его таким… открытым.

– Уверена? – ухмыльнулся Гай. – Ты же любишь меня, просто не отдаёшь себе в этом отчёта. Всегда любила. Я знаю.

Он говорил это с такой уверенностью, что я и сама на мгновение поверила его словам.

Конечно, любила. Конечно, люблю!

Я, как завороженная смотрела на Гая.

Одним взглядом, всего лишь одним взглядом он мог сказать так много, что хватило бы на целую главу книги.

Но фотография Влада в моих руках заставила опомниться, стряхнуть с себя наваждение.