Мужчина оказался действительно высок, выше меня на пару голов, а ширина его тела, поражала. За таким как за каменной стеной, в прямом смысле слова.

– Чем его кормят? – пискнул самый храбрый таракан в моей голове.

На фоне изнеможенных жителей деревни мой жених обладал статью, но не утруждал себя одеждой. На широких плечах была накинута длинная шуба с пушистым мехом, на ногах брюки из гладкой кожи, подвязанные широким ремнем, а вот рубашки и обуви не было. Казалось, что он вовсе не испытывал дискомфорта от холода, наоборот, ему было жарко.

Он не походил на жителя севера, чуть смуглая кожа и длинные черные волосы, создавали образ южанина, человека, который полжизни провел под палящим солнцем. На мускулистой груди отчетливо выделялась грубо нарисованная татуировка: солнце, внутри которого заключена морда матерого медведя. Похоже, мастер, наносивший рисунок, был с большого бодуна, и трясущиеся руки не смогли нарисовать ни одной ровной линии.

– Эх, – вздыхал тот же таракан, – у него грудь больше, чем у нас. – И это была печальная правда.

И зачем такому мужчине понадобилась палка от швабры? Я на его фоне казалась ходячим трупом, сливаясь цветом кожи со снегом.

Его взгляд также изучающе скользил по мне. Удивительно, но он не морщился и не кривился, показалось, что ему нравится, наблюдать за мной, за моими внутренними метаниями. Заметив, с каким любопытством, я разглядываю его, жених еще больше выпрямился, будто красовался, и ведь было чем. Кубики пресса существуют, теперь я точно это знала, увидев наяву. Это вам не пивной шарик, который упорно надувают среднестатистические мужики, заботливо называя эту часть тела “навесом” для своих “коней”. Ага, как же, только с такими навесами, кони пропадают из поля видимости.

– А, может, все же выйти замуж? – промелькнула крамольная мысль. – У него явно еды больше, чем у этих извергов, кормить будет, а там уж и договоримся как-нибудь.

– Пф, можно подумать, у тебя есть выбор. – Усмехнулся внутренний голос.

И впрямь выбора не было, тем более что сбежать не получилось бы. Жених прибыл не один, а со своей свитой. Десяток таких же силачей, стояли за его спиной с невозмутимыми лицами, а жители деревни жались друг дружке подальше от них.

Староста деревни заметно нервничал, стоя возле большого квадратного камня, с идеально отполированной поверхностью. Поверх каменюки положили вязаный коврик-дорожку, сверху пучки трав, маленький деревянный бочонок с непонятным содержимым и пару кривых свечей.

– Алтарь, – ужаснулась, попытавшись отступить подальше.

Куда уж там, за каждым моим движением следили напуганные жители. Я стояла буквально впритык к этому камню, почти касаясь его бедром.

По другую сторону стоял староста и боязно смотрел, как мой будущий муж идет в нашу сторону. Каждый его шаг был тяжелым, босые ноги утопали в снегу, а тот громко хрустел под натиском массивного тела.

Жених смотрел только на меня, ни алтарный камень, ни трясущиеся люди, ничего вокруг не интересовало его, только я, и это пугало до дрожи. Снова чувствовала себя жертвой, под взглядом хищника. Даже у меня поджилки затряслись. Коленки дрожали от страха. Такого мужа чугунной сковородой не испугаешь и в труселях из дома не выгонишь.

– Хонгор, – пискнул староста, – вождь северного клана, принимаешь ли ты Линею, дочь мою, человека чистых кровей, своей законной женой?

Я так волновалась и нервничала, что пропустила начало церемонии и практически не слушала, что там бубнит старик. С одной стороны, боялась ответа вождя со странным именем, но с другой, девичье сердце очень переменчиво в своих решениях. Когда еще мне в мужья мог перепасть такой мужчина? Оставалась только надеяться, что я не стану какой-нибудь десятой супружницей, и в новом доме не ждет десяток его жен и выводок детей.