– А на войне?

Глеб не ответил на вопрос и продолжил свой монолог:

– Сейчас тебе не страшно потому, что ты выпил водки. Если ты не будешь пить здесь водку, то от страха сойдешь с ума. А еще ты сойдешь с ума оттого, что здесь увидишь. Ты не человек войны. Тебе это не надо видеть. Но придется.

– Например? – спросил Олег.

Глеб не ответил. Он начал пережевывать тушенку, а потом опять долго молчал. Олег дотянулся до банки с кашей и подцепил немного на вилку. Проглотил, не чувствуя вкуса. Посмотрел на Иванова. Глеб спросил:

– Зачем ты согласился ехать сюда?

– У меня есть подруга, на которой я хочу жениться, – сказал Олег. – У нас было все хорошо, но потом я застал ее с парнем. Будто мир перевернулся. Она мне сказала, что я тряпка, не могу постоять за себя, а все потому, что я не служил в армии.

– И ты решил ей что-то доказать?

– Да. Я пошел в военкомат, и сказал, что хочу служить.

– И тебя, выпускника МГИМО взяли в армию?

– Военком тоже удивился. Еще больше он удивился, когда мой папа приехал к нему…

– А кто у нас папа?

– Советник министра иностранных дел.

– Кто??? – Иванов чуть не поперхнулся.

– Советник министра.

– Олег, ты дурак.

– Дурак и тряпка, – кивнул Нартов. – Поэтому к военкому приехал папа, и согласившись с моим решением отсулжить в армии, попросил военкома заслать меня подальше от Чечни – на Дальний Восток. Оказалось, что Чечня нашла меня и там.

– А что же папа?

– Я родителям ничего не стал говорить.

– А что подруга? Она же знает, что ты в армии.

– Говорит, что зауважала меня за мой выбор и ждет меня.

Иванов хмыкнул, но не стал комментировать ответ Нартова.

– Да и ненадолго мы здесь, – рассуждая, сказал Олег. – На каких-то три месяца…

– Эти три месяца могут показаться тебе вечностью.

Олег повертел головой, не соглашаясь с Глебом:

– Нет. Три месяца, это три месяца. Когда-нибудь они все равно закончатся. К тому же уже прошло три дня, как мы прилетели. Проходит все, пройдет и это.

Глеб покачал головой:

– Но ты все же гражданский человек, и знать что такое война, тебе вряд ли надо.

– Не знаю. Мне кажется, что в жизни надо посмотреть все.

– Да, но кроме кошмаров войны. Война – это слишком плохое зрелище, чтобы хотеть на него посмотреть…

Вдруг Олег почувствовал, как к горлу подкатился приступ рвоты. Он, толкнув чуть Лунина, повернулся назад, и его вырвало прямо на аккуратно сложенные дрова у печки – «буржуйки». Прокашлялся.

– Это кто там? – спросил Шевченко, услышав знакомый звук. – Не вижу…

– Переводчик наш… – отозвался Иванов. – Пить еще не умеет…

– Выведите его на свежий воздух. Пусть немного проветрится…

Иванов выбрался из-за стола и, подхватив Олега, пошел к выходу.

Снаружи было довольно прохладно. Небо было звездное и чистое.

– Освежись, – сказал Иванов.

– Мне уже лучше, – сказал Олег, вдохнув свежего воздуха.

Иванов посмотрел на горы и вдруг указал на вершины, хорошо видимые на фоне неба:

– За горами Улус-Керт. Три недели назад там, в горах, почти полностью погибла рота второго батальона сто четвертого полка. Капитан вдруг повернулся к Олегу и, глядя в глаза, прямо спросил: – А ты готов вот прямо здесь и сейчас умереть?

Олег попытался представить себе, как это будет выглядеть, но не смог, и сказал:

– Наверно, нет. Я не знаю…

– Парни там тоже не хотели умирать. Они были окружены. Почти сутки они бились в полном окружении. Когда духи перебили почти всех, оставшиеся в живых вызвали на себя огонь полковой артиллерии. Снаряды смешали там всех с землей. И наших парней и боевиков, и деревья, и кусты…

– Прямо как в кино, – восхищенно сказал Олег.