Спросив смотревших прямой эфир миллион зрителей, чем сегодня отличается властный Треугольник от банды, Богдан Бульба заявил, что не признает лишение себя депутатских полномочий государственными шахраями, и призвал всех честных депутатов СВР, которых волнует жизнь и достаток людей, а не собственный карман, присоединиться к нему для подготовки проведения Референдума 14 апреля.

Это было сильное выступление, в котором Сотник был великолепен, как всегда в эфире, и Олеся смотрела на Богдана, как Орна на Максима после дуэли в кабинете Гривны. Богдан Хмельницкий говорил, что бить врага надо не только саблей, но и разумом. Казак Бульба это хорошо знал.

Пора было встречать лучших историков Украины. Их машины одна за одной подъезжали к дому 10 на улице Шевченко, в котором находился Музей казацкой славы. Приехали все те, которых пригласили Максим и Богдан. Московский историк встречал украинских коллег и провожал к полевой кухне, где были поставлены столы для чаепития. В нескольких шагах от него справа была Орна, кобура которой не была видна из-под жакета. Опасность покушения от сопровождающих историков агентов Треугольника была невелика, но она была, и пренебрегать ею мог кто угодно, но только не старший агент ордена Святого Бернара. В небольшой толчее контрразведчики КР вежливо и умело проверяли приехавших, а больше их водителей, на наличие огнестрельного оружия. Максим беседовал с учеными, которые к двенадцати часам дня приехали все как один, включая киевлян, львовян из Арсенала, чигиринцев и переяславцев из музеев исторического, археологии, народной архитектуры, одежды и украинского рушника.

Во главе с появившимся из ниоткуда Сотником ученые прошли в зал, где в виду камер монахов RTF на постаментах стояли уже знаменитые на всю страну Ларец и Сундук с архивом и клейнодами. Вошедшие надели белые перчатки, Максим коротко, но четко рассказал о том, как реликвии были найдены, и историческая экспертиза в прямом эфире началась.

Ларец и сундук были определены как изготовленные в первой половине XVII века в Кракове и Черновцах. Оружейники открыли сундук и на большом пустом столе разложили клейноды великого гетмана. Боевая казацкая сабля с алмазом на рукояти была изготовлена в 1650 году мастерскими Чигиринского полка, очевидно, к 55-летию героя. Знаменитая бирюзовая булава была сделана там же годом позже, а личный штандарт Хмельницкого вышили мастерицы Переяслава, о чем уверенно заявила директор Музея украинского рушника.

Совсем не зря Переяслав-Хмельницкий носил имя создателя Гетманщины. Письмо в сундуке было написано рукой гетмана на бумаге, изготовленной в середине XVII столетия в белорусском Несвиже, о чем свидетельствовали водяные знаки. Все, включая печать, было подлинным, что не вызывало ни у кого никаких сомнений.

Когда директор Музея истории Украины открыл Ларец, в зале стало совсем тихо. Доктора наук разложили на столе Мартовские статьи 1654 года и завещание Богдана, написанное двумя годами позднее. Бумага, чернила, красные печати – все было времен Украинской революции. Текст гетманской копии договора был написан в канцелярии войскового судьи Самойлы Богдановича. Статьи были изложены на старорусском языке, принятом в Великом княжестве Литовском, использовавшимся на украинских, белорусских, восточных польских и западных русских землях. Этот язык исключал двоякое толкование текста, в отличие от его корявого московского варианта, позволявшего трактовать любые юридические термины в свою пользу.

Договор четко определял условия вхождения Украины в состав России так, как думал Максим, – на условиях протектората с полным сохранением государственности Гетманщины, с правом свободного выхода из-под руки московского царя. Переяславская рада утвердила создание конфедерации трех братских славянских народов, которая не состоялась по общей вине всех правителей с 1660 года. Бесконечные кровавые войны с Речью Посполитой, Османской империей и Крымским ханством одновременно – это, конечно, в какой-то степени объясняли, но не оправдывали. Конфедерация России, Украины и Беларуси была осуществлена только в XVIII веке Петром и Екатериной Великими, но в тяжелой имперской форме, не дававшей раскрыться ее колоссальной мощи.