– Как ты?

Легонько сжав его руку, я кивнула головой, мол, все в порядке, и продолжила накрывать на стол. И как бы между прочим, спросила Корнила:

– А чего ты на завалинке-то сидел? Хоть бы в окошко стукнул…

Корнил усмехнулся.

– Зачем понапрасну шуметь. Ты ведь меня и так почуяла. – Интонация была вроде бы, полувопросительной. Но я уже хорошо знала этого человека. Он, скорее, утверждал, чем спрашивал.

Я нахмурилась. Он что, экзаменовать меня вздумал?! Или в тонусе держать?! И ставя на стол тарелку с разогретыми вечерними блинами, поливая их растопленным желтым горячим маслом, проговорила с насмешкой:

– Ну тогда уж и приятеля своего зови. Нечего парню под окнами мерзнуть. Сейчас хоть и лето, а ночи у нас холодные. – И пропела чуть дурачась, делая ударение на гласную «О». – Север, ОднакО…

Удивленный взгляд Корнила послужил мне маленькой наградой. И я ехидно про себя подумала: «А не чё…!» На мгновенье сосредоточившись, он коротко буркнул:

– Идет… – Потом подумал, и добавил, словно оправдываясь. – Как без осмотра-то? Сама знаешь, времена нынче такие…

Я, конечно, могла бы потренироваться, включиться в разговор и рассказать ему, что, он-то лучше всех должен знать, что «такие» времена для нас теперь будут всегда. Но делать этого не стала. Не в моих правилах бить лежачего. В сенях что-то громыхнуло, и мужской басовитый голос тихонько выругался. На крыльце коротко взлаял Хукка. Его короткое гавканье означало примерно: «Ну, как же ты так, неосторожно! Я тут… А ты…». Двери отворились и на пороге возник Колоброд. С того самого дня, когда он стоял вместе с армией Кощеев у входа в Капище, я его, почитай, больше и не видела. Он почти совсем не изменился. Тот же чуть вздернутый нос, и короткий ежик светлых волос. Только губы утратили юношескую припухлость, стали жестче, появилась упрямая складка возле рта, да и в плечах, пожалуй, еще шире стал. Быстрым куньим взглядом карих глаз, он окинул всю нашу компанию, а также обстановку в доме, и чуть склонившись в легком поклоне, церемонно поздоровался со мной:

– Здравствуй, Великая…

Я еле сдержалась, чтобы не фыркнуть. И этот туда же… Но парень, не разгибаясь, ждал моего ответа, и я поздоровалась, как положено по ритуалу:

– И ты будь здрав, воин… – И чуть склонила голову.

С Божедаром он церемонии отбросил, и пройдя к столу, поздоровался с ним просто по-мужски, за руку. Я, все еще играя роль, пропела:

– Отведайте, чего Бог послал, да не обессудьте. Не ждала гостей по эту пору.

Колоброд весело фыркнул, а Корнил только головой покачал, как видно, сетуя про себя на мой характер. К еде приступили в молчании. За трапезой говорить о делах было не принято. Не зря в наших сказках этот обычай не раз упоминается. «Сначала напои, накорми, баньку истопи, да спать уложи». Ну с банькой – это вряд ли, да и спать, судя по всему, никто уже не хотел, но, напоить-накормить – это было святое. Мужчины ели сосредоточено и серьезно, словно перед битвой. И я с тоской подумала, что, битва, похоже, и впрямь, не за горами. Когда гости принялись допивать чай, я, не выдержав, уставилась на Корнила, и коротко попросила:

– Рассказывай…

Тот усмехнулся, поставил неторопливо чашку с чаем на стол, вытер губы и руки чистым полотенцем, которое лежало рядом с ним на лавке, и протянул будто бы с ленцой:

– Не ко мне вопрос, Великая. Вон, молодой… Это ему есть, что сказать. – Колоброд при этих его словах чуть блином не подавился. Принялся торопливо дожевывать уже откусанный кусок и припивать его чаем. А я начинала уже закипать. Ну нервов же уже никаких на этих оболтусов недоставало! В кошки – мышки решили со мной поиграть?! Божедар тут же, уловив мое настроение, положил свою сильную ладонь мне на плечо. Словно теплая волна пробежала по всему моему телу, возвращая равновесие чувств и эмоций. Я благодарно ему улыбнулась. Колоброд посмотрел на нас с долей удивления, которое мне было совсем непонятно, затем, под строгим взглядом Корнила, наконец, проглотил несчастный блин, солидно откашлялся, и неторопливо начал: