– Ты нам не рассказываешь всего. Ты нарушаешь закон Рода.

Он без смущения встретил мой требовательный взгляд, и ответил:

– У меня есть это право, Великая…

Я чуть чашкой в него не запустила.

– Тогда чего ты хочешь от нас? Храни свои секреты дальше, и ступай своей дорогой…. – Мне стоило большого труда удерживать себя в руках. Но я справилась.

Божедар испуганно посмотрел на меня, и попытался взять меня за руку. Но я убрала руку, и твердо посмотрела на мужа. Нет. Сейчас я в своем праве. И слова, сказанные мной, были не произнесены сгоряча, от раздражения. Я знала законы. Корнил, все же, опустил взгляд, и крепко сжал свои руки в кулаки. Голос, когда он заговорил, звучал глухо и хрипло. Казалось, ему пришлось собрать воедино все свои силы, чтобы не встать и не уйти:

– Вы нужны мне… Ваши силы и ваши знания… Без вас мне не справиться с этой задачей.

Я только усмехнулась. В прежние времена за такие разговоры со старшей Жрицей его бы на кол посадили.

– Хорошо… Тогда слушай… Проблема горы не в том, что в ее глубине захоронены Кристаллы Силы. Ты сам сказал, что под многотонными плитами даже у Родов нет возможности к ним пробиться. Поэтом, я не думаю, что это удалось бы фашистам с их отрывочными и разрозненными знаниями, подчерпнутыми из кусков древних манускриптов. Дело совсем в другом. Я права?

Корнил, наконец, посмотрел на меня. В его глазах опять притаилась усмешка.

– Как всегда, Великая…

Я аж зубами скрипнула, но прорваться своему раздражению не позволила. Божедар с Колобродом сидели притихшие, будто мыши под веником. Вот и правильно. Если два лося сцепились рогами, третьему там делать нечего. И тут я все поняла! Он меня опять испытывал. Но уже не по собственному желанию, а по наставлению Совета! Конечно! Слишком рано меня признали Великой. Значит, предстоящее дело было и, впрямь, серьезней некуда, раз Совет пошел на это. Я закрыла глаза, пытаясь унять кипевшее во мне возмущение. Как ни странно, мне это удалось. Открыла глаза уже совсем успокоившись, и посмотрела опять на Корнила. Твердо и спокойно в третий раз за сегодняшнюю ночь, проговорила ледяным тоном:

– Рассказывай…

Он усмехнулся как-то грустно, и произнес только одно слово:

– Сейды…

Рядом со мной тихонько охнул Божедар. У него невольно вырвалось:

– Сейд-оружие, которое фашисты начали разрабатывать еще в сорок третьем…

Корнил грустно покачал головой.

– Ты прав… Первые испытания они провели уже в июле сорок четвертого. Оно не было успешным. Подземная лаборатория со всеми сотрудниками взорвалась, оставив только кучку пепла. Наши люди пожертвовали ради этого своими жизнями. Но уже зимой сорок пятого, они готовы были провести повторные испытания. И только наступление нашей Армии не позволили им этого сделать. А теперь они вернулись. Мы не должны допустить, чтобы они опять овладели этими знаниями. Потому что, высвобождаемая энергия сейдов в неумелых или злых руках способна разрушить не только нашу планету, но и половину нашей солнечной системы. Именно поэтому, я хочу послать Николая в Медвежьегорск. Там мы его пристроим егерем. Самая та работа, при которой он может вполне свободно передвигаться, и при этом, не вызывать никаких подозрений. Он станет нашими глазами и ушами. Колоброд со своей стороны присмотрит за этими «туристами», но он не сможет контактировать с Циркачом. – Он впервые произнес эту кличку, которой его звал, как я уже знала, Ольховский. И меня всю передернуло. То ли от воспоминаний, то ли от недобрых предчувствий. Корнил внимательно посмотрел на меня, ожидая, что я стану возражать, но я, в очередной раз, промолчала. А он продолжил. – Кому-то следует присмотреть за Николаем. Он еще неопытен в наших делах, да и на ногах стоит еще нетвердо. Поэтому, я хочу, чтобы Божедар, – легкий наклон головы в сторону мужа, – проконтролировал ситуацию. Я не знаю, какими навыками обладают приехавшие. Поэтому, посылать туда посвященного очень опасно. А Николай не вызовет ни у кого подозрений. Защиту ставить на разум я его обучил. И у него уже неплохо получается. Но это так, на крайний случай. А вообще-то, даже лучше, что он в наших делах мало смыслит. Будет вызывать меньше подозрений. – И опять твердый взгляд, больше похожий на метнувшееся копье в меня. – Что ты на это скажешь, Великая?