Теперь дополнение – объект действия, существительное.

«Служба безопасности». Нет, не «мой личный помощник». Не «телохранитель», не «дворецкий», не «команда». «Служба безопасности». Без прикрас. Во множественном числе, хотя формально это единственное. И, судя по готовности заплатить десятки тысяч долларов за ответ на вопрос, как контролировать эту группу после События, скорее всего, речь идет о наемниках.

За остаток отведенного для беседы часа эти менеджеры хеджевых фондов выложили на стол еще несколько своих карт. Чем платить своей военизированной охране, если экономическая система рухнет и бумажная (как и цифровая) валюта обесценится? Как избежать переворота в духе «Повелителя мух», когда запахнет жареным? Что поможет – замки с тайной комбинацией или запасы продовольствия? А может быть, ошейники с электрошоком? Или роботы с искусственным интеллектом?

– Тут до меня дошло, – рассказывает Рашкофф. – По крайней мере с точки зрения этих господ, это и в самом деле была лекция о будущем технологий. Они ориентировались на Илона Маска с его колонизацией Марса, Питера Тиля с его остановкой старения и Рея Курцвайля, собирающегося загрузить свое сознание в суперкомпьютер, и готовились к цифровому будущему, в котором тому, чтобы сделать мир лучше, будет уделяться значительно меньше внимания, чем тому, как в целом выйти за пределы человеческой природы и полностью оградить себя от весьма реальной и насущной опасности – изменений климата, повышения уровня моря, массовых миграций, пандемий, нейтивистской паники и истощения ресурсов. Для этих людей будущее технологий сводится к одному: как им спастись.

К чести Рашкоффа надо сказать, что он поспорил со своими слушателями. На их прямые вопросы он ответил, что лучший способ сберечь верность своих наемных охранников – прямо сейчас начать обращаться с ними лучше некуда, прямо как с родными. И не останавливаться на этом. Он посоветовал поступить точно так же абсолютно со всеми своими деловыми партнерами еще по эту сторону События. Чем лучше им это удастся, предположил Рашкофф, тем больше шансов, что все мы совместными усилиями убережем цивилизацию от краха, а это главное.

– Мой оптимизм их позабавил, но они мне не поверили, – признается Рашкофф. – Им было неинтересно узнать, как избежать катастрофы, они убеждены, что мы зашли слишком далеко. При всем своем богатстве и влиянии они не считают, что способны повлиять на будущее. Просто принимают самый мрачный из всех возможных сценариев, а потом собирают все деньги и все технологии, какие только можно, чтобы оградить себя – особенно если можно получить место на ракете, которая полетит на Марс… Итогом будет не столько сохранение человечества в диаспоре, сколько спасательная шлюпка для элиты».

Вот они, приверженцы идеологии вознесения. Все до единого. И как бы ни было соблазнительно считать, что это какие-то маргиналы, думать, будто они только грозят адскими муками или надевают пояса смертников, суровая реальность такова, что они везде: они носят черные водолазки и флисовые худи, болтают по айфонам и внимательно смотрят «В ожидании конца света» по кабельному телевидению.

Если мы ничего не предпримем, вознесенцы всех мастей одержат верх, и нам придется играть в Безумного Макса на истощенной планете, в то время как горстка технотитанов загрузит свое сознание в компьютер или успеет на последний космический рейс. А может быть, мы окажемся в самой гуще какой-нибудь войны, которая начнется на Ближнем Востоке и приведет то ли к Судному дню, то ли к созданию джихадисткого халифата.