– Этот кофе мне Андрюша привез. Здесь такого в продаже не найти. Вкус, как у натурального, а возни с приготовлением нет.

– С удовольствием попробую, – сказала я, обрадовавшись, что мне не придется пить низкокачественный растворимый кофе. Ольга Дмитриевна открыла крышку, и я почувствовала аромат, очень близкий к тому, который наполняет мою кухню, когда я распаковываю новую пачку с зернами арабики и начинаю их перемалывать.

– У меня особо-то и времени не было, чтобы узнать свою вторую невестку как следует, полюбить ее или, наоборот, проникнуться к ней неприязнью, – продолжила Ольга Дмитриевна. – Первый год разлуки с сыном дался мне нелегко, а потом я привыкла. Мы часто созванивались с ним. Я очень обрадовалась, что Андрюша в отпуск сюда собрался. Но лучше бы он этого не делал. Кто знал, что все так обернется? Танечка, может, мы здесь, а не в гостиной, попьем кофе?

– Без проблем, – ответила я.

– А ведь я всегда чувствовала, что с Андрюшенькой случится что-то плохое. Он с детства был непростым ребенком. У меня есть старшая дочь, Надя, так с ней никаких проблем не было. Дочка росла самостоятельной, а вот сынок требовал к себе очень большого внимания. Мне кажется, он даже ревновал к Надежде. Но ведь отношение к дочери и к сыну не может быть одинаковым, так ведь? – спросила Ольга Дмитриевна, ища в моих глазах понимания.

– Да, наверное, – поддакнула я.

– С дочкой можно иногда и посюсюкать, жалеючи, и обновок ей больше надо, заколочки всякие, резиночки для волос, но Андрюша не понимал этого. Однажды он мне так и сказал, вроде как в шутку, что я его люблю меньше, чем Надю.

– Как давно это было?

– Точно не помню, сын тогда в школе учился, в шестом или седьмом классе. С возрастом его характер не сильно менялся, было у него какое-то врожденное чувство неполноценности, уязвимости, которое мешало ему жить. Может, все дело было в невысоком росте? Это он в отца. Арнольд Георгиевич тоже был невысоким – метр шестьдесят. Его это не смущало, не то что Андрея. Сын был ниже всех своих сверстников. С приятелями у Андрюши отношения складывались не лучшим образом. Ему казалось, что все его предают, обманывают, используют. Непростой был характер у моего сына. Даже не знаю, в кого он такой уродился? Сын не умел прощать, даже если внешне мирился с друзьями, то все равно в его душе оставалась обида. – Ольга Дмитриевна посмотрела мне в глаза и сказала вкрадчивым голосом: – Танечка, вы только не подумайте, что я осуждаю Андрюшу, это не так. Я всегда любила и принимала его таким, каким он был.

У меня создалось впечатление, что речь идет совсем о другом человеке, не о том, о котором мне рассказывала Эльза. Она, конечно, была немногословной, тем не менее ее уста донесли до меня, что ее супруг «был очень спокойным, уравновешенным человеком, не влезающим ни в какие конфликты». Со слов его матери выходило, что Андрей был неуверенным в себе, ревнивым и обидчивым. Конечно, одно словесное описание явно не противоречило другому, но они и не накладывались друг на друга идеально.

– Очень вкусный пирог, – вставила я в образовавшуюся паузу, хотя, по правде говоря, начинка из капусты была не самой моей любимой. – И кофе прекрасный!

Последнее замечание не шло вразрез с истиной. Польщенная моей похвалой, Ольга Дмитриевна продолжила:

– Андрюшин жизненный путь оказался очень коротким и тернистым. Окончив школу, он не мог определиться, что делать дальше, не знал, кем хочет стать. Мы с мужем пытались давать ему свои советы, но Андрей нас почему-то не слушал. Все решил случай. Арнольд, мой супруг, был по национальности немцем Поволжья. Вы, вероятно, знаете их историю?