– Мы видели тебя сегодня в вечернем выпуске новостей. Ты была потрясающа. – Но, не в пример Джессике, она не рассуждала почему, не анализировала, не критиковала, и самое забавное – ум Джессики делал ее едва ли не привлекательнее красавицы сестры. А вместе они представляли собой великолепную пару: одна – рыжеволосая, высокая и стройная; другая – такая аппетитная, нежная блондинка.

– Ты сегодня ужинаешь с нами?

– Конечно. Я отказалась поужинать с Грантом, чтобы только побыть с вами.

– Почему ты не пригласила его к нам? – Валерия мгновенно погрустнела.

– Потому что иногда мне нравится провести вечер в вашем обществе. С ним я могу увидеться в другой раз.

Вал пожала плечами, а Джессика кивнула, в этот момент Ракель позвонила по внутреннему телефону. Вал первая схватила трубку и сказала:

– Ладно. – Затем повернулась к матери и сестре: – Ужин ждет нас, а Ракель мечет икру.

– Вал! – Мелани сделала недовольный вид. – Не смей так выражаться.

– А почему? Так все говорят.

– Это не причина, чтобы ты так изъяснялась.

Они спустились вниз, обсуждая на ходу прошедший день. Мел рассказала им о подготовленном репортаже о детях – жертвах жестокого обращения и даже о Патти Лу Джонс, которой нужна пересадка сердца.

– И как же ты думаешь осуществить это, мам? – Джесс заинтересовалась. Ей нравились подобные истории, и она считала, что ее мать великолепно справляется с такими проблемами.

– Грант пообещал помочь мне. В прошлом году он делал передачу о четырех крупных специалистах, занимающихся пересадкой сердца, а кое-что подскажут сотрудники службы поиска доноров.

– Из этого должен получиться хороший репортаж.

– А мне все это кажется отвратительным. – Вал сделала соответствующую гримасу, когда они входили в столовую.

Ракель набросилась на них.

– Вы считаете, я должна ждать вас всю ночь? – недовольно проворчала она и пулей вылетела из столовой, а троица обменялась улыбками.

– Если она не пожалуется на что-нибудь, она просто сойдет с ума, – шепнула им Джессика, и они засмеялись, но, чтобы доставить Ракель удовольствие, приняли вид, полный раскаяния, когда она вернулась с блюдом жаркого.

– Выглядит аппетитно, Ракель! – поспешила выразить восторг Вал, первой накладывая себе мясо.

– Хм. – Ракель снова выскочила из столовой, на сей раз вернувшись с жареной картошкой и брокколи, приготовленной на пару; и все трое приступили к тихому домашнему ужину. Дом был единственным местом в жизни Мел, где она могла полностью отвлечься от работы.

– Салли... Салли... – Весь день она то приходила в себя, то вновь теряла сознание. Питер Галлам раз пять или шесть заглядывал к ней. Шел только второй день после операции, и пока трудно было предсказать судьбу девушки. Ее вид внушал Питеру опасения. Наконец она открыла глаза и, узнав его, слабо улыбнулась. Он придвинул стул, сел и взял ее за руку.

– Как ты себя чувствуешь сегодня?

– Неплохо, – еле слышно произнесла она.

Он кивнул.

– Прошло совсем немного времени. С каждым днем ты будешь чувствовать себя все лучше.

Казалось, что с помощью слов он хотел влить в нее свою силу, но Салли медленно покачала головой.

– Разве я когда-нибудь обманывал тебя?

Она снова повела головой и заговорила, несмотря на то, что неудобный зонд царапал ей заднюю стенку горла:

– Оно не будет работать.

– Если ты захочешь, все будет в порядке. – У Питера внутри все напряглось. Она не имеет права так думать. Не сейчас.

– Оно не приживется, – прошептала она.

Но он, сжав челюсти, упрямо замотал головой. Черт побери, почему она сдается?.. И откуда ей знать?.. Он весь день боялся именно этого. Она не должна отказываться от борьбы... не может... совсем как Анна... Почему они вдруг теряют желание бороться за свою жизнь? Для него это было самым худшим сражением. Хуже, чем наркотики, отторжения, инфекции. С ними можно было бороться хоть в какой-то мере, но только если у пациента осталось желание жить... вера, что он будет жить. Без этого борьба невозможна.