– Значит, у них своего хватает. Украли раньше, еще в городе. – Климович был недоволен, когда ему доложили о случившемся. Шли на помощь союзникам, предстояло ведение боевых действий в новых для всех условиях, а тут у самих проблемы в тылу. – Игорь Саввич. Оставайтесь здесь. Организуйте надежную охрану форта и спуска в долину к уаминка. Оповестите Бажина в городе. Пусть примет соответствующие меры. Разрешаю приостановить строительство для проведения поисков. Может, это и к лучшему. Теперь наша совесть чиста. Они сами себе подписали приговор. Разрешаю открывать огонь на поражение. Врагов надо уничтожать. Все. Мы выступаем…

На сборы и завтрак ушло полчаса. Спустившись в долину, отряд двинулся по тропе «посвященных» к Уаман-канча. Вместе с ними ушли домой и все уаминка, дежурившие внизу. Сейчас каждый воин племени был на счету.

Строительство форта пока приостановили. Бондарев усилил гарнизоны дзотов до четырех человек в каждом. Кроме того, каждый дзот имел по пулемету. На мосту выставили дополнительный пост. По рации из Новоросска вызвали подкрепление и Трохимчука с Мухтаром, но Бажин сообщил, что помощь может прислать только завтра. Людей катастрофически не хватало, все были заняты. Организовали две поисковые группы с целью прочесывания местности, во главе с Коваленко и Синяковым. Но проводимые целый день поиски результатов не дали. Даже обследовали заброшенные каменоломни, но все тщетно. В форт бойцы вернулись уставшими и злыми. Урки как в воду канули. Но уйти к уаминка они не могли: единственный спуск в долину находился под охраной. Значит, ходят где-то рядом или пошли к городу. Но тогда какой смысл вообще уходить? Долго вокруг озера они петлять не смогут, все равно попадутся рано или поздно. Их без внимания не оставят. Никому не нужна такая заноза в теле.

Движение отряда по тропе «посвященных» немного замедлилось. Дорога явно требовала ремонта. Если пешим воинам-уаминка она была привычна, то попаданцам пришлось спешиться и идти на своих двоих. Да еще колеса двуколок все время застревали между камнями. К вечеру вышли к бывшей стоянке группы Новицкого.

Вайра рассказывал и показывал своим новым друзьям, где они с Юску наблюдали за первыми виракочами, где на них напала пума и он был ранен. Большую часть рассказа составляли жесты и передвижения по поляне. Но Макс с Андреем его все-таки поняли. Еще в Новоросске Андрей подарил сыну вождя трофейный немецкий штык-нож, такой же, как и у Макса. Восхищению Вайры не было границ. Он так радовался, что умудрился лезвием ножа порезать себе палец. Вид собственной крови еще больше возбудил уаминка. Если бы всем воинам племени такое оружие! А еще лошадей, и шашки, и винтовки! Как у виракочей! Все бы боялись уаминка и платили им дань!

Горячий пыл Вайры охладил проходивший мимо Иллайюк. Не пристало будущему вождю так себя вести. Свои мысли и чувства надо держать при себе. Никто не должен видеть вождя взволнованным, чтобы не подумали, будто он слаб и не знает как поступать. Человек по своей природе слаб, он всегда хочет чего-то, что ему не принадлежит: богатства, чужих женщин, власти, лучшей пищи и одежды; он хочет быть выше, чем другие, такие же, как и он.

Не успели расположиться на отдых, как на тропе, со стороны Серебряного ручья, показалась небольшая группа уаминка с маленьким караваном. Среди них находились и две девушки. Один из воинов был непривычно высок для уаминка. На груди у него висел автомат ППД.

– Ешкин кот! Так это же Семен Аксенов!

Кроме девушек и Аксенова пришли еще два молодых воина-уаминка, подгонявших несколько лам с поклажей. К Аксенову прижимался парнишка лет двенадцати-тринадцати, одетый как уаминка, но с непривычно коричневой кожей и черными волосами.