– Во имя Света, приветствую вас под Белой Лентой, лорд Итуралде, – официально произнес встречающий, отвешивая легкий поклон.

– Во имя Света, я явился под Белой Лентой, лорд Шимрон, – отозвался Итуралде, отвечая на приветствие со всей учтивостью. Шимрон принадлежал к числу наиболее доверенных советников Алсалама. По крайне мере пока не присоединился к Принявшим Дракона. Теперь и у них в советах он занимал высокое положение. – Мой дружинник, Джалаам Нишур, честью связан с Домом Итуралде, как и все, кто пришел со мной.

До Родела никакого Дома Итуралде и в помине не было, но Шимрон ответил на поклон Джалаама, приложив ладонь к груди слева.

– Честь к чести. – Выпрямившись, он промолвил: – Следуйте со мной, лорд Итуралде.

Огромные двери бального зала кто-то снял с петель, хотя Итуралде даже не мог себе вообразить разбойников, которым вздумалось бы их украсть. Исчезнувшие створки оставили высокий стрельчатый проем, ширина которого позволяла войти в него сразу десятерым в ряд. Внутри овальной, лишенной окон комнаты полсотни фонарей всевозможных разновидностей разогнали тени, правда, куполообразного потолка свет лишь едва достигал. Вдоль расписанных красками стен стояли две группы людей, разделенные широким пустым пространством; и если Белая Лента вынудила их снять шлемы, то все две сотни – или чуть более того – воинов были облачены в доспехи, и, несомненно, никто из них не снял меча. По одну сторону находилось несколько доманийских лордов, могуществом не уступавших Шимрону, – Раджаби, Вакеда, Анкайр, – каждого обступила группа дворян рангом поменьше и присягнувших им простолюдинов. Там же стояли группки поменьше, в двух-трех из них вообще не видно было людей благородного звания. У Принявших Дракона есть советы, но нет единого командующего. Тем не менее каждый из этих людей по праву командовал своим отрядом, причем у некоторых в подчинении были сотни, а кое у кого – тысячи. Ни один не выказывал особой радости оттого, что оказался в этом месте, а один-два недобро косились через разделявшее их пространство в сторону стоявших напротив тарабонцев. Те держались плотной группой и в ответ тоже бросали хмурые взоры. Пусть они все и Принявшие Дракона, но доманийцы и тарабонцы друг друга терпеть не могли. Однако при виде чужеземцев Итуралде едва удержался от улыбки. Он не смел и надеяться, что сегодня явится хотя бы половина из них.

– Лорд Родел Итуралде идет под Белой Лентой, – звонко прозвучал среди отбрасываемых фонарями теней голос Шимрона. – Пусть тот, кто помыслит о насилии, заглянет в свое сердце и подумает о своей душе. – На этом экивоки кончились.

– Почему лорд Итуралде предложил Белую Ленту? – требовательно спросил Вакеда, одной рукой стискивая эфес длинного меча, а другую, сжатую в кулак, уперев в бок. Высоким его назвать было нельзя, хотя ростом он и превосходил Итуралде, зато уж высокомерен Вакеда был, словно сам сидел на троне. Некогда женщины называли его красавчиком. Теперь же черная повязка, наискось пересекавшая лицо, закрывала пустую правую глазницу, а его мушка представляла собой черный наконечник стрелы, направленный на толстый шрам, переходящий со щеки на лоб. – Намерен ли он присоединиться к нам? Или попросить нас сдаться? Всем известно, что Волк столь же смел, сколь и хитер. Неужели он настолько дерзок?

Среди его людей пробежал ропот, отчасти – веселый, отчасти – гневный.

Итуралде сцепил руки за спиной, чтобы ненароком не потеребить рубин в левом ухе. Об этом жесте, свидетельствующем о его раздражении, все немало наслышаны, и порой Волк нарочито пускал его в ход, но сейчас ему необходимо являть собой спокойствие. Пусть даже собеседник орет прямо в ухо! Нет, только спокойствие. В гневе бросают вызов на поединок, но он сюда пришел, чтобы сразиться в поединке, а для этого нужно хладнокровие. Слова бывают оружием куда более убийственным, чем мечи.