– Привет, Лаврушка. С приездом. Рад тебя видеть. Чаем угостишь? – Клим звонко чмокнул в зарумянившуюся от жара печи щёку Тины, с удовольствием пожал крепкую ладошку девушки.

Тина положила большую коробку конфет, принесённую гостем, на деревянный стол, покрытый клеёнкой в цветной горошек.

– Привет. Я тебя только по глазам узнала.

И немудрено. Из вихрастого мальчишки-забияки, с вечно не стрижеными волосами, Ким превратился в сильного, крепкого мужчину. Светлые волосы потемнели, узкий подбородок стал почти квадратным, выделились скулы, и лишь серо-зелёные глаза под прямыми густыми бровями остались по-прежнему насмешливыми.

– А кто это так поспешно убежал с корзинкой в дом? – хмыкнул Ким, вспомнив заполошные метания щуплой девицы по двору.

Тина поставила чайник на печь.

– Моя лучшая и, в общем-то, единственная подруга Ладислава. Ты обязательно познакомишься с ней, как только она забудет о неловкой ситуации.

– А я уже забыл. Пусть не переживает, с радостью поразглядывал бы её попку, но, к сожалению, ничего не видел… так один силуэт. Слишком густая листва у сливы. Надо будет проредить немного, – засмеялся он.

Тина шлёпнула его полотенцем по руке.

– Я тебе прорежу.

Лада, притаившись за приоткрытой дверью веранды, прислушивалась к их разговору. Она с облегчением узнала о густой кроне дерева, но выйти к гостю после своего поспешного бегства так и не решилась.

– Тётка Саломея говорила, что за хозяйством приглядит твоя мама. А оказалось, ты приехала да ещё с подругой. – Клим отхлёбнул глоток чая, поданного хозяйкой. – Вкуснотища. Жаль, что мы у себя развалили печи и во дворе, и в доме. Теперь такое варенье можно только у твоей тётки попробовать. На газе, конечно проще готовить, но вкус не тот. – Он подвинул вазочку с ещё горячим вареньем ближе. – Не жалко, если я всё съем?

Тина, приглядевшись, всё больше находила в лице гостя знакомые черты мальчишки из далёкого детства. Тогда после окончания второго класса родители на месяц отправили её к тётке Саломее. Двенадцатилетний Ким сначала не принимал «мелкую» Тину, которую дразнил Лаврушкой, в свою команду, но потом смилостивился и иногда позволял принимать участие в играх.

– Ешь на здоровье. Мы почти всю смородину оборвали, сварили достаточно. Мама собиралась приехать, но я её опередила. Решили с подругой провести лето на свежем воздухе. Белозёрск хоть и считается городом, больше похож на большую деревню. А тёткин дом так и вообще у самого леса. Как тётя Аня? Дядя Антон всё ещё таксует?

На лицо Клима легла тень.

– Отец попал в аварию и теперь передвигается в инвалидной коляске, а мама еле отошла после инсульта. Говорит ещё плохо, но уже может себя обслуживать.

– Ой! – Тина закрыла рот руками, на глаза навернулись слёзы. Вспомнился погибший под колесами машины отец. – Как жалко. Тётя Аня такая шустрая была, бабушка Калерия её семиделкой называла. А дядя Антон меня всегда конфетами угощал. – Тина чуть покраснела. – И будущей невесткой называл.

Клим улыбнулся.

– Точно. Он и мне сказал: вот посмотришь, Лаврушка вырастет красавицей – женись на ней.

Лицо Тины порозовело сильнее.

– Да уж, шутник дядя Антон.

Клим посерьёзнел.

– Да нет. Он оказался прав. Ты и, правда, замечательно выглядишь. Думаю, надо отца послушать.

Тина замахала руками.

– Балабол. – Постаралась сменить тему. – Тётка говорила: ты работал на Севере.

– Работал. Даже квартиру купил в Нижневартовске. Но когда с отцом произошла беда, вернулся домой, и вовремя… От переживания у мамы случился инсульт. – Клим, заметив расстроенное лицо Тины, успокоил: – Сейчас полегче. Жизнь наладилась, но о работе на буровой пришлось забыть. Продал квартиру и открыл здесь своё дело: автомойку и ремонтную мастерскую. На пару с Ильёй Рунгелия трудимся. Помнишь его?