– Если б я… только… могла… видеть… свою… пизду. Но моя… ой… больше… не… выдержу… я так… вся… завожусь… ах, хорошо… я хотела бы погладить себе и титьки, но не могу… потому что… одной рукой… мне нужно раздвигать себе пизду… а другой я должна играть… о… о… боже ж ты мой… как это хорошо… мне так хочется свои титьки…

– Погоди, я тебе подсоблю.

Мали давным-давно уже подошла вплотную к кровати и горящими глазами неотрывно глядит на конвульсивно вздрагивающую подругу. Теперь её грязный маленький пальчик нежно поглаживает остренькую грудку Пеперль, а та принимается сладострастно стонать:

– А… а… а…

– А… а… – раздаётся внезапно чей-то чужой голос, передразнивающий погружённую в чувственную истому девочку.

Мали в ужасе оборачивается и, оцепенев, смотрит на незнакомого молодого парня в синем комбинезоне слесаря, который стоит в открытых дверях комнаты. Она испуганно закусывает сжатую в кулак руку, с надеждой оглядывается по сторонам, нет ли где какой-нибудь дырки, через которую она могла бы выскользнуть отсюда на улицу. Но никакой дырки нет, кроме той, которую Пеперль предлагает жадному взору юного слесаря и через которую она, конечно же, при всём желании не смогла бы вырваться на волю. Лежащая Пеперль словно оцепенела, глаза ее, устремленные на незнакомого парня, тоже неподвижны. Наконец, она медленно опускает платье и, запинаясь, спрашивает:

– Что… что вам здесь нужно?

– Я, собственно говоря, собирался сделать чердачный ключ для нового жильца, но сейчас это дело может подождать, сейчас… сейчас мне хочется уже кое-чего другого!

Обе девочки молча смотрят на парня, затем лицо Пеперль расплывается в улыбке, и она с осмотрительностью тринадцатилетней жительницы Оттакринга, которой ничто человеческое не чуждо, спрашивает:

– И чего же именно?

– Чего именно? – эхом повторяет за ней Мали, но несколько менее сдержанно, чем её подруга.

Парень отвешивает шутливый поклон.

– Немножко перепихнуться, чуточку потереться, так сказать, если дамам это доставит приятность!

– Ха-ха-ха! – звонко хохочет Пеперль. – Вот чего, значит, тебе хочется, да? Гляди-ка лучше, как бы тебе выбраться отсюда подобру-поздорову, сутенёр паршивый! Ну-ка исчезни с глаз долой, иначе я тебе костыли обломаю. Всякие тут в дом заходят!

– Конечно, всякие тут могут зайти! – нагло осклабился парень. – Вы и дверь незапертой оставили, чтобы любой мог войти. Итак, дамы отказываются от предложения? Ну, что ж, тогда всё в порядке, только я подожду, когда вернётся госпожа супруга старшего дворника, и расскажу ей интересную историю про её дочерей. «А… а…» – снова передразнивает он блаженные вздохи Пеперль и поворачивается к выходу.

– Господин… как, собственно, вас зовут? – Пеперль поспешно берет на себя роль парламентера.

– Руди Помайсл, к вашим услугам. – Руди расшаркивается. Затем тоном истинного кавалера произносит: – Милостивые барышни, ничего особенного не произошло, пизду я уже видел, поэтому давайте оставим разговор на эту тему!

– Он ведь, собственно говоря, прав, – заявляет Пеперль. – Пизду он действительно видел. В конце концов, в этом нет ничего особенного. А коль так, входите, только затворите дверь, иначе здесь скоро соберётся вся ваша мастерская.

– Если вы не будете сердиться, у меня на всех хватит, – говорит Руди и начинает стягивать с себя спецовку. – Давайте перейдём на «ты», так проще будет. Как же зовут милых дам?

– Меня зовут Пеперль, а это моя подруга Мали.

Мали с растерянным видом забивается в угол кресла, у Пеперль, похоже, тоже храбрости поубавилось, и она нерешительно уселась на кровати.