Но было одно обстоятельство, объединявшее всех «демократов». Они и думать забыли о «Московите»! И русские, застывшие на своих боевых постах, тоже не могли и помыслить о том, чтобы как-то вмешаться в развернувшееся на их глазах побоище. Сказать по правде, их сейчас гораздо больше занимал вопрос: «Как долго продлится этот неожиданный фарт?» Все прекрасно понимали, что «незабудки», вмешавшиеся вдруг в ход боя, в любую секунду могут бросить все и убраться восвояси, по ведомым лишь им делам, и тогда крейсер имперцев снова окажется один на один с остервеневшим флотом Демсоюза.

Пробивший обшивку «Московита» случайный снаряд вызвал пожар всего в паре отсеков от БЧ Звонарева. Автоматика мгновенно среагировала и опустила аварийные створки, отрезая поврежденную часть. Егор, замерший над заблокированным наглухо пультом огня, вздрогнул. Последние несколько минут он, повинуясь приказу Надежина, провел в абсолютном ничегонеделании. Командир сумел сориентироваться в непростой ситуации, и теперь изрядно пострадавший от вражеского обстрела «Московит» всеми возможными способами демонстрировал «незабудкам» свой нейтралитет, прикидываясь мертвым куском металла. Никто не мог бы сказать, поможет ли это им выжить или нет, но пренебрегать даже малюсенькой возможностью пережить этот ад было нельзя.

Палец, замерший у тревожно пульсирующего значка на тактическом экране, побелел от напряжения. Климат-система скафандра благополучно сдохла, и едкий пот вовсю заливал лицо и глаза. Звонарев держался из последних сил. Мертвая тишина, повисшая в посту, осязаемо давила на превратившихся в изваяния людей.

Они ждали…

И победа пришла на их улицу! Полностью деморализованные остатки вражеской эскадры порскнули во все стороны, точно напуганные тараканы. Никто из уцелевшего командования «демократов» больше не помышлял ни о каком сопротивлении. Все, о чем они сейчас мечтали, – это оказаться как можно дальше от взбесившихся порождений чужого разума.

«Незабудки» не преследовали их. Как раз в это время к трем первым звездолетам подошли еще два. Все вместе они перестроились, окружив израненный «Московит», те жалкие пару-тройку десятков истребителей и единственный легкий крейсер, которым посчастливилось уцелеть.

Долгие несколько минут русские напряженно ждали, что инопланетные корабли вот-вот атакуют их. Но… время шло, а орудийные башни «незабудок» молчали. Ни один выстрел так и не прозвучал, ни одна ракета не сорвалась со своих пусковых установок в сторону имперцев.

И тогда Надежин решился.

Его севший усталый голос разнесся по всем отсекам:

– Отбой… Всем отбой… Курс на базу…

Мощный взрыв ликования был ему ответом.

Звонарев быстро огляделся по сторонам, убедился, что за ним никто не подсматривает, торопливо перекрестился и решительно приложил ладонь к сканеру. Спустя пару секунд красный огонек на идентификационной панели сменил цвет на зеленый, и дверь поползла в сторону.

Егор перешагнул высокий комингс и очутился в святая святых: личной каюте командира. Точнее, в рабочем кабинете – спальня находилась в соседнем отсеке.

Капитан первого ранга, – правда, никто на флоте не сомневался, что вскоре его погоны засияют адмиральским золотом, – Александр Макарович Надежин сидел вполоборота ко входу за небольшим рабочим столом и сосредоточенно наговаривал что-то в микрофон, внимательно наблюдая за тем, как его слова преобразовываются в ровные шеренги аккуратных строчек на развернутом экране компьютера.

– Проходите, Егор Владимирович, – приглашающе указал он Звонареву на гостевое кресло, – я уже заканчиваю.