Нина на этот раз все же поперхнулась пирогом, так, что библиографу пришлось долго колотить ее кулаком по спине.

– Извините, Ниночка, не хотел, чтобы так получилось. Все точно в порядке? Ну и прекрасно! Да, я ухожу на пенсию, а магазин с особняком получаете вы. В полное и безвозвратное пользование. Я к вам за эти годы присмотрелся, вы – идеальный кандидат. Вы, Ниночка, та, кто мне нужна!

Он смолк, и Нина впервые за все это время вдруг поняла, что находится наедине с эксцентричным крепким пожилым мужчиной, о котором ничегошеньки, несмотря на многолетнее ежедневное общение, сводившееся исключительно к литературным темам, не знала.

Ничегошеньки.

И что именно имел он в виду, говоря, что она ему нужна?

Девушке сделалось не по себе. Она в чужом доме – а что, если…

Ее взгляд упал на нож, которым разрезали пирог.

И вообще, что это за предложение такое – получить его магазин, более того, особняк! В обмен, собственно, на что?

Неужели на услуги особого рода?

– Ах, Ниночка, слышу, как вы глубоко задышали, боюсь, что не просто смутил, но и напугал вас своим предложением! Однако опасаться вам совершенно нечего!

Нина поняла, что это в самом деле смешно: Георгий Георгиевич был ее хорошим другом, опасаться которого было верхом глупости.

Однако, несмотря на все это: что именно он имел в виду?

– Наверное, вы все задаетесь вопросом, что же я имею в виду? А именно то, Ниночка, что и сказал. Вы – идеальный кандидат!

Кандидат на роль кого?

– Ну, налить вам еще чаю? Ну, успокойтесь, прошу вас! И не дрожите как осиновый лист. Просто ситуация следующая: «Книжный ковчег» – дело всей моей жизни. А я, как сами понимаете, не молодею. Детей у меня нет, родственников, как близких, так, собственно, и дальних, тоже. И чтобы мое детище не умерло вместе со мной, мне нужен наследник. Ну, или наследница! Так что повторю в третий раз: вы, Ниночка, идеальный кандидат!

Девушка, снова взглянув на нож для пирога и быстро отведя взор (хорошо, что Георгий Георгиевич не видел!), откашлялась и произнесла:

– Я вам очень благодарна, но…

И замерла, потому что вдруг поняла: за этим «но» ничего не последует. Потому что предложение библиографа было, быть может, и странное, однако такое заманчивое.

Более того, такое логичное: собственно, почему бы и нет? «Книжный ковчег» давно стал ее домом, уж во всяком случае, в гораздо большей степени, чем ее комната в общежитии.

Или съемная квартира Славика.

Возникла пауза, и Георгий Георгиевич, погладив седую бороду, произнес:

– Ага, значит, аргументация на этом исчерпана, Ниночка? Из чего могу сделать вывод, что мое предложение вам небезынтересно.

– Но вы ничего обо мне не знаете! – выпалила девушка, на что библиограф ответил:

– Ну, вы обо мне, собственно, тоже ничего. Хотя в отношении того, что ничего о вас не знаю, хочу возразить: мне прекрасно известны ваши литературные вкусы, а этого вполне достаточно, чтобы составить представление о человеке. Безоговорочно признаете первенство умерших в один день Шекспира и Сервантеса, но считаете англичанина, если он вообще существовал, гораздо важнее испанца, сомнений в чьем существовании нет. Преклоняетесь перед Львом Толстым, не понимаете шумихи вокруг Достоевского, любите Камю, считаете переоцененным Сартра, во многом переоцененным Брета Истона Эллиса и абсолютно переоцененным Мишеля Уэльбека, боитесь Кафки, но еще гораздо сильнее – Гоголя, любили, да разлюбили Габриэля Гарсиа Маркеса, как, впрочем, и Бориса Пастернака, чувствуете скрытую мощь Даниэля Кельмана, не выносите Томаса Пинчона,