И вот, я оказался перед дилеммой: оставить как есть, или вмешаться?Вторая мысль была совершенно нелепа, ведь я понимал, что этот страшный секрет выходит далеко за пределы моего понимания и возможностей. Разум подсказывал, что пусть этим занимаются профессионалы из числа тех, кому грозит уничтожение. Я несколько раз отправлял эту информацию правительству Астарты, но шпионы Парабеллума, действуя незамедлительно, ее уничтожали. Я решил передать эту информацию журналисту, надеясь, что его громкий голос сможет привлечь общественное внимание к этой угрозе, но его убили. Я чувствовал, как медленно, но верно нарастает ощущение безысходности.

Тогда я передал информацию оппозиционному политику, надеясь, что его влияние поможет мне добиться какого-то результата. Я и сейчас четко помню его слова:

– Я не могу сделать ничего, – сказал он с горечью. – Секта Художников – требует, чтобы я сдал тебя. Я должен отдать тебя им, чтобы спасти своих внуков.

Политик оказался честнее многих, он признался, что должен отдать меня Художникам, чтобы его внуки могли выжить. Но он не до конца верил в честность художников, потому что они никогда не возвращали заложников. Поэтому он мне дал не только шанс сбежать, но и средство, потенциально способное нейтрализовать реагент Парабеллума, который должны были выпустить в атмосферу Астарты климатические станции. Что это, как не везение?

Убегая из поместья политика, я попал в общину Натураликов. Потому что мой авиамобиль подбили. Натуралики попытались использовать меня в своих целях: я должен был взломать коды защиты правительственного груза. Но отпускать меня они не собирались, старейшины Натураликов хотели отдать меня Художникам в обмен на кое-какие услуги. И тут поворот: сами того не подозревая, старейшины селят меня в дом единственного в общине, который не потерял понятий чести и совести, к Винсу Риву. И встреча с Винсом вновь все меняет. Я как сейчас помнил слова Винса и наш диалог с ним:

« – Почему ты мне рассказал о планах Совета общины? – спросил я тогда Винса.

– Потому что подло молчать и ничего не делать, зная о том, что может случиться с человеком. Моя совесть мне этого не позволит? – ответил мне Винс.

– Но ты меня не знаешь, – возразил я с удивлением.

– Никто не заслуживает попасть к Художникам. Даже если ты не очень хороший человек, то все равно я не могу промолчать, – убежденно ответил мне Винс.»

А потом, он в полном соответствии со своими убеждениями закрыл меня собой. Вряд ли он думал о том, что делает. Скорее, надеялся, что приспешник планов старейшин просто не станет стрелять в него. Но Винс ошибся, и эта ошибка стоила ему жизни. Так я лишился единственного друга. Конечно, я уничтожил того, кто это сделал.

Смерть Винса так меня поразила, что я не смог поступить иначе и полетел на Астарту вместо него. Винс собирался остановить катастрофу на Астарте, или, хотя бы предупредить её жителей. Возможно, я тогда поддался эмоциональному порыву, но я чувствовал, что должен Винсу. Он хотел поступить правильно. И я фактически исполнил его последнюю волю, решил довести до конца то, что он не смог. И в тот момент, это было правильным для меня.

Я присвоил личность Винса себе и сел на космический корабль, следующий к Астарте, вместо него. В пути я решил посмотреть его личные файлы, мало ли что, а я ничего не знаю о его жизни. И тут очередная информационная бомба взорвалась в моей голове: Винс оказался мне дальним родственником и у нас, как оказалось, была любимая сестра. Вернее, она ему была родная, а мне – потому что ей так приказали. Это была та самая Сандра из корпорации «Грэйнвальт», которая фактически сдала меня Художникам. Она меня почти убила и не ее заслуга, что я сумел выбраться. И она была сестра Винса, для которой он хотел заработать денег на побег. Это было ударом поддых.