Она с чувством причмокнула.

Дан тяжело вздохнул. Размял захрустевшие пальцы.

Давненько он не практиковался.

Занятия по целительству не в счёт. Студенты не смели появляться в Академии в подобном состоянии, а практических занятий по таким вопросам Дан не проводил. Всё, что им надо, сами в учебнике найдут. И про опохмел, и про противозачаточные.

Молодёжь, она такая.

Он взял лицо девушки в ладони, концентрируя плетения на висках, где начиналась боль. Чуть скривился от волны перегара, которую не смогли приглушить даже ментоловая зубная паста и кофе. Девчонка старалась спасаться подручными средствами, молодец.

Не повезло ей, что лечить самому себя невозможно. Особенно голову. Переломы рук-ног ещё как-то получается, если сила воли есть – требуется сплести соответствующий узор, вложить силу, направить его в нужную точку и правильно влить. А когда не видишь, что делаешь, может получиться всё совсем не как задумано.

– Тебя как зовут хоть? – чтобы отвлечь её от не самых приятных ощущений, задал он вопрос.

Маркос называл ему имя новой преподавательницы, но оно почему-то вылетело из головы. А сейчас было даже любопытно.

– Лекса.

Она поморщилась, покрутила головой, высвобождаясь из его рук. Дан почему-то об этом пожалел. Её прохладная кожа приятно остужала ладони в густом влажном воздухе оранжереи.

– Это как героя древности?

Ему хотелось, чтобы Лекса на него посмотрела. Глаза уже не нервировали, как в первую встречу. Проснулось любопытство целителя-исследователя. Откуда взялся подобный оттенок? Она плохо видит, может, была травма, или это врождённый дефект?

Девушка посмотрела на него, и по его телу побежала нервная дрожь. Её сила просканировала его, играючи восполнила резерв – против его воли, даже не спросив – и схлынула, оставив ворох мурашек на спине и испарину на лбу, вызванную вовсе не простеньким лечением.

– Как героя, ага, – она фыркнула каким-то своим мыслям, небрежно оперлась на его колени и встала.

От её легкого прикосновения у него тоже встало.

С целибатом пора завязывать. Если уж его подобные невменяемые возбуждать начали, дело плохо.

– Спасибо за лечение.

Теперь она вовсе не походила на жалкую алкоголичку, которая вползла в беседку за заначкой. Прямая спина, чёткие отточенные движения хорошего воина, даже лицо изменилось.

«Неплохо поработал», – гордо подумал Дан.

От одного воспоминания о её пальцах на своих коленях он снова возбудился. А когда представил, что было бы, если бы эти пальцы пробрались чуть выше...

Данатриэль решительно встал, размял спину, отлёжанную на жёсткой постели. Как люди спят на таком ужасе, было выше его понимания. В эльфийских долинах перины набивали сушёным мхом семейства виттус, мягким и пушистым, ещё и испарявшим способствующий сну аромат. Но, увы, вывозить перины за пределы долин было запрещено.

После вынужденного целибата, пожалуй, самая большая жертва, принесённая лекарем по приезду к людям – сон на местных матрасах. Данатриэль хрустнул шеей, вышел на террасу.

В наступивших сумерках весело алело висевшее на верёвке нижнее бельё. Надо бы ей сказать, что балкон и кружевные игривые трусики рядом со студентами – не лучшее сочетание.

С этим соседством ему помогать Маркос тоже отказался.

Дан был категорически против соседства с невменяемой девицей. И дело было даже не в странной причёске и нечеловеческих – неизвестно, какой расы, у эльфов точно таких не бывало – глазах.

Спать стало совершенно невозможно. Как только Дан закрывал глаза, наверху что-то ухало, бухало, или вообще тянуло потусторонней энергией так, что оставалось только ставить щиты и ждать, когда полегчает.