Конечно, красть жен в доме, где тебя принимают с радостью, не слишком порядочно, но мало кто обратил бы внимание на это происшествие, разве что посмеялись над незадачливым Менелаем, если бы не его брат Агамемнон.

Менелай стал спартанским царем, женившись на Елене, младшей дочери царя Спарты Тиндарея, а до того правил вместе с братом в Микенах – его брат Агамемнон был могущественным царем златообильных Микен, а это что-то значило. К тому же сам Агамемнон был женат на сестре Елены Клитемнестре, то есть обида, нанесенная Менелаю, означала обиду и Агамемнону.

Теперь Эллада ждала, как поступят братья.

Это были важные новости, потому вся Эллада гудела как растревоженный улей.

Одиссей не стал звать цариц, чтобы показывать им простенькие украшения торговца, не торгуясь, скупил все и отдал ключнице, чтобы убрала в кладовую. Пусть лежат, придет время – и их можно будет обменять на что-то путное в другом месте. Его больше интересовали сведения, сообщенные торговцем, они были много ценней всех украшений.

С трудом дождавшись, когда торговец насытится, все доскажет и уйдет, Антиклея спустилась в мегарон:

– Плохие новости, Одиссей?

– Плохие? В Арголиде говорят о предстоящей войне. Позови Пенелопу, это ее тоже касается.

Старшая царица обиженно поджала губы, даже если новость касалась Пенелопы, разве нельзя сначала пересказать все матери, а потом звать жену? Совсем голову потерял из-за своей спартанки с тех пор, как та родила ему сына! Одиссей не стал ждать, крикнул сам:

– Пенелопа!

Наблюдая, как жена спускается по лестнице из женской половины, Одиссей пытался представить себе Елену. Синеглазая красавица, конечно, божественно хороша, но сбежать от мужа… Менелай не подарок богов, однако выбирала его Елена сама, без принуждения, Тиндарей не диктовал свою волю дочери.

– О чем ты задумался, Одиссей?

– Вспомнил сватовство к Елене.

– Елене? – В голосе Пенелопы не прозвучала нотка ревности, женщина сумела скрыть свои чувства, но Одиссей прекрасно понимал, что она есть.

– Елена сбежала с троянским царевичем Парисом, пока Менелай плавал на Крит хоронить Идоменея.

Каждая из женщин услышала в сообщении свое.

– Замужняя женщина сбежала из дома?! Так могла поступить только спартанка! – Антиклея торжествующе посмотрела сначала на невестку, потом на сына, словно добавив взглядом: «Я же говорила!»

Пенелопа ахнула:

– Старый Идоменей умер?

– Да. Его убил собственный сын, как и предсказывал оракул.

– А Гермиона, ее Елена забрала с собой или оставила?

– Не знаю.

– Что теперь будет? Менелай оскорблен, а вы…

Одиссей бросил быстрый взгляд на жену, умница Пенелопа схватила самую суть, дело ведь даже не в сбежавшей Елене, а в том, что троянский царевич обидел Менелая, брата Агамемнона.

– Поживем – увидим. Своих дел много, чтобы еще о Менелае заботиться.

Сказал, словно отмахиваясь, но от Пенелопы не укрылась озабоченность мужа. А Антиклея все продолжала клеймить позором распущенных спартанок. Пенелопа, не выдержав, тихонько буркнула себе под нос:

– Я досталась мужу невинной…

Это был для старшей царицы удар под дых. Немало ходило слухов, что отец Одиссея вовсе не Лаэрт, а Сизиф, который, чтобы отомстить Автолику, укравшему у него немало скота, накануне свадьбы соблазнил Антиклею, вот и родился Одиссей хитрецом не только в деда – вора Автолика, но и в Сизифа, позже обманувшего самого Аида и сумевшего вернуться из царства мертвых на Землю. Правда, закончился этот обман плохо, обиженный бог сумел заполучить бывшего возлюбленного Антиклеи обратно и заставил его вечно вкатывать на высокую гору огромный камень. Как только камень достигал вершины, а Сизиф утирал пот с чела, все приходилось начинать сначала, поскольку камни на вершинах не лежат, особенно если их подталкивать вниз.