– Слушай сюда, – сказала Анна. – Спрятать, мы тебя спрячем, пока отряд тут, но к восстанию нас не приплетай. Может, найдешь в крестьянских дворах мужиков, если повезет. В погреб лезь.

Конный отряд кружил по деревне до девяти часов утра. Напугав народ, разрушив зачем-то пару амбаров, они ускакали прочь. Незнакомец вылез из погреба и отправился агитировать деревенских мужиков. Нашлись и те, кто пошел с ним. На следующий день собравшаяся толпа повела наступление на станцию Воловская, где их уже ждали коммунисты. Железнодорожное полотно было под их контролем. Вечером к станции подошел бронепоезд, его встретили повстанцы. Они предложили людям с бронепоезда сдаться, однако те открыли пулеметный огонь, от которого люди разбежались в панике по домам. Мужики из деревни, которые присоединились к восстанию бежали через лес, не останавливаясь. Когда добрались до дома, собрали всю деревню и рассказывали страсти, которые происходили на железной дороге.

– А нечего воевать. Вояки, Господи, прости, – ворчала бабушка.

– Бабушка, а война и у нас будет? – спросила Поля, когда они вместе готовили холодец.

– Нет, не будет. Навоевались уже.

1924 год ознаменовался для семьи еще одним рождением ребенка. Это был снова мальчик. Отец был горд. У него уже было четыре сына. Пелагея и Аннушка помогали матери по хозяйству, нянчились с детьми. Младшие братья Поли и Аннушки уже выросли для того, чтобы ухаживать за скотиной. Женщинам этого не доверяли. Единственное, что делала мама и бабушка, это кормление и дойка коров и коз. Бабушка еще потихоньку выгоняла животных на пастбище. Сережа и Коленька убирали навоз, чистили животных. Но должны были это делать мальчишки строго под руководством старших. Требования к мальчикам были строже, чем к девочкам, ведь из сыновей должны были вырасти будущие «кормильцы» и защитники. Отец учил сыновей мастерить игрушки из различных материалов, плести короба. Пословица «Учи дитя, пока оно поперёк лавки лежит» не была в семье пустым звуком.

Бабушка в последнее время очень сдала. Она часто уставала, пила какие-то настойки из трав и много спала. Еще бабушка стала молиться гораздо чаще. В доме теперь постоянно перед иконами горели свечи. Раньше бабушка зажигала их только по праздникам.

К ней даже пару раз приходила деревенская «ведьма», как ее называли. Она лечила людей, снимала порчу и привораживала женихов. Женщину эту боялись все в деревне. Звали её Параша. Угрюмая она была и нелюдимая. В дом к ней мало кто ходил, а если и кто ходил, то люди в деревне косо на них смотрели и спрашивали друг у друга: «Что ей или ему у Параши делать?». Понимали люди, что просто так к ней не пойдешь, значит, задумал кто недоброе или заболел. Слухи по деревне ходили разные. То кто-то огромную черную кошку видел с красными глазами, то в небе черный дым из трубы её дома вверх кольцами поднимался, то вой из дома слышали. В общем, сторонились Парашу односельчане. Боялись. Но были и такие, которые говорили, что Параша от их деревни отогнала тиф в 1918 году. Тогда эпидемия и разразилась в Тульской области. Параша неделю подряд во дворе своего дома разжигала костры и пела песнопения. Эпидемий боялись в деревнях, как огня. Любой слух, что в близлежащем селе началась вспышка какого-то непонятного заболевания, наводил на людей ужас и сеял панику. Для борьбы с заразными заболеваниями нередко даже убивали тех, кто заболевал первыми. Убивали изощренным образом – их хоронили заживо. Оправдывали жители деревень свое преступление тем, что их смерть положит конец распространению заразы. Нет человека-нет инфекции.