Оба собеседника постучали по дереву, нервно сплюнув через левое плечо.

– Историки приписывают Потрошителю десять – двенадцать убийств, а то и больше, – вновь склонился в поклоне Шкуро. – Дело в том, что его причастность к некоторым смертям в районе Ист-Энда Скотланд-Ярд не смог доказать – хотя почерк был весьма схожим. Городовые взяли под арест кавалера госпожи Колчак, кабардинского князя Диму Иблана, как показали свидетели, девушка поскандалила с ним в клубе незадолго до своей гибели. Департаментом полиции принято оперативное решение: выставить переодетых в штатское филеров у престижных ночных заведений столицы, а также пустить по центральным улицам казачьи патрули из Донского войска.

– Логично, – одобрил император и задумчиво повертел в руке сверкающий бриллиантами скипетр, сработанный по заказу ювелирами Tiffany. – Хорошо, о самых свежих новостях докладывайте мне в любое время дня и ночи. Телеобращение я пока считаю излишним. Единственное, что можете указать, – расследование шокирующего убийства на личном контроле у государя.

– Разумеется, – Шкуро, казалось, стал ниже ростом. – Что-нибудь еще?

– Ничего, граф, – покачал головой государь. – Всего вам хорошего.

– Храни вас Бог, ваше величество, – произнес тот, плавно скользя к выходу.

Двери с грохотом закрылись, и император вновь остался в одиночестве. Взгромоздившись на бархатные подушки трона, он нажал кнопку на короне – кондиционер утих. «А может, все-таки не уходить? – с тоской подумал царь. – Вон, отовсюду петиции пишут – ткачихи, адвокаты разные умоляют остаться. Поповна молоденькая из Валдая телеграмму прислала – грозится раздеться догола на площади и сжечь себя, если отрекусь. Надеюсь, она сдержит первую часть обещания – по крайней мере, будет прикольно. А уходить придется: просвещенная Европа смотрит. В Люксембурге герцог опять отрекся, не положено сейчас монархам долго на троне штаны протирать. Вот королева Англии молодец – восемьдесят лет уже тетке, а она все не отрекается. Принц Чарльз рыдает, в ногах валяется, говорит: „Маменька, мне шестьдесят стукнуло, я помру скоро, дай уж хоть на краешке трона посидеть“, а она как будто его и не слышит. Так и надо поступать».

Взяв обтравленный золотом пульт, он включил плазменный экран, дожидаясь выпуска новостей. На экране появилась реклама водки «Госдума», которая, как уверяла голая девушка со стопкой, очищена свежим кефиром.

– Интересно, – пробормотал вслух государь. – Сколько на белом свете есть ненужных вещей. Зачем в России, например, существует реклама водки?

…Разумеется, ему на этот вопрос никто не ответил.

…Винченцо, занеся над головой кирку, ударил по огромной мраморной глыбе, загораживающей вход в штольню. Искры и осколки камня брызнули в разные стороны, валун пронизала трещина. Рыцарь поежился – несмотря на то, что пот лил с него градом, Винченцо чувствовал сильный озноб. Не страна, а настоящая глотка дьявола – днем стоит сатанинская жара, ночью – лютый холод, пробирающий до костей, и к тому же слышно, как воют в пустыне голодные шакалы. Да если бы только это. Неделю назад невесть откуда среди рыцарей начался страшный мор: у тысяч людей вспухают за ушами какие-то шишки, и они умирают за несколько часов, корчась в крови и блевотине. Солдаты молят Господа образумить короля, чтобы тот отдал приказ погрузиться на корабли и спасти тем самым остатки заживо гниющей армии. Но, похоже, из этого ничего не выйдет – Лодовико совсем обезумел. Ну и черт с ними, пусть подыхают здесь, он завтра же отплывет – шхуна контрабандистов с подкупленным капитаном уже под парусами. Осталось только выполнить приказ