Сначала сквозь тяжелую мутную дрему ей показалось, что дрогнула земля. Покачнулись стены, сверху посыпалась какая-то труха, кто-то вопил, стонал и визжал, что-то звенело и трещало. Потянуло дымом. Землетрясение? Пожар? Но сил не осталось даже на то, чтобы веки разлепить. Пусть горит. Пусть рушится. Пусть провалится на самое дно их китайского ада этот городок со всеми обитателями и весь этот поганый мирок, до краев наполненный сволочами и тварями, как поганое ведро – помоями…

Потом резко и пряно пахнуло свежей кровью, крик и звон раздался совсем рядом, и о прутья клетки что-то тяжко ударилось, раздражая слух тоненьким скулежом, а нюх – вонью… И в голове Люси, прямо под черепом, который ей самой уже казался пустым и иссохшим, словно безжалостное солнце добела выжгло его, родилась мысль. Шанс. Движение. Жизнь!

– Я хочу жить! – беззвучно кричала она, трепыхаясь в плену ослабевшего тела, как муха в паутине. – Жить! Дышать! Сестренка, я… я… Я еще есть!

И, преодолевая беспамятство и бессилие, Люся сперва приоткрыла воспаленные глаза, а потом, хрипло и неровно дыша, завозилась, приподнимаясь на локтях.

– Небо! Что… кто это?!

Этот возглас оглушил девушку, она моргнула раз и другой, тряхнула головой – и чуть не лишилась сознания окончательно от этого простого движения.

– Девушка! – позвал голос. – Девушка, отзовитесь! Вы живы?

Люся подползла поближе к решетке, из последних сил уцепилась за прутья и рывком вздернула тело вверх, пытаясь сесть. И только тогда наконец-то увидела его. Того, кто звал и спрашивал.

Сперва ей показалось, что в забытый всеми богами китайский бордель ворвался на всех парах… бронепоезд. Огнеглазый, стремительный, пышущий яростью и жаром, остро пахнущий ветром, заблудившимся в длинных прядях черных волос, и пылью сотен дорог, осевшей на доспехах. Неудержимый, он промчался по залу, ставшему вдруг до смешного маленьким, и замер рядом с ее клеткой, опираясь на какое-то зловещее оружие на длинном древке и прожигая пленницу пронзительным взглядом.

С клинка тяжелыми каплями падала кровь, но Люся не боялась и не удивлялась. Бронепоезд – он такой, сметет, раздавит, перемелет в багровое месиво слабую человечью плоть – и не заметит.

– Девушка! – снова позвал он, и она вспомнила, что умеет дышать. – Девушка, отползите от решетки. Сейчас я освобожу вас. Вы слышите? Вы понимаете?

Люся слабо кивнула, все еще зачарованная. От него веяло мощью и уверенностью, от него разило смертью, должно быть, именно он буквально покрошил здесь всех, не щадя никого, но… Для нее, самозваной небесной лисы Лю Си, этот свирепый воин был посланцем самой жизни.

Она послушно отползла, не отводя от него глаз. Если это все бред, если даже это ангел смерти пришел за ней в облике безжалостного воителя – все равно! Его клинок нес освобождение – либо из клетки, либо от последних мук, и Люся была ему за это несказанно благодарна.

В два сильных удара он расправился с решеткой, просто прорубив ее, пинком выбил остатки прутьев и протянул девушке руку. Она подалась вперед, потянулась… но это последнее усилие доконало ее. Беззвучно и тихо, как павшая от изнеможения лошадь, Люся ткнулась лицом в солому и замерла, уже ничего не видя, не слыша и почти не дыша.

Таня

Терпение – это не только главное качество русского человека, но и первейшая его добродетель. Без него русскому человеку никуда. Так она говорила себе с того самого момента, как командир Лю посулил отправить своих людей в Фанъюй и разузнать о судьбе небесной лисы по имени Лю Си. Входит ли привычка держать обещания в число китайских добродетелей, Татьяна доподлинно не знала, но очень на это надеялась.