― Уверен, вы легко справитесь с этой миссией, герр инспектор. Не против, что я вас так называю? Уверен, что в смерти мамы виновен кто-то из этих троих, то есть двоих.

Фон Апфельгартен вспомнил письмо и ответил:

― Я допрошу всех подозреваемых. Но мне также необходимо поговорить с членами семьи и слугами. Понимаете?

Маркграф покосился на дядю, тот ответил взглядом исподлобья.

― Хотелось бы обойтись без этого… ― начал маркграф, но Бертольд перебил его.

― Нам придется через это пройти, мальчик. Герр инспектор будет деликатен, насколько это возможно.

И светло-карие глаза хищной птицы впились в фон Апфельгартена, словно ожидая подтверждения. Он внутри вздрогнул ― все же есть в дяде маркграфа что-то жуткое.

― Конечно, ― оставалось надеяться, что светская улыбка получилась безупречной. ― Сделаю все, что в моих силах. Позвольте задать несколько кратких вопросов прямо сейчас.

― Но я думал, что ваш комиссар или кто он там, сообщил все, ― растерянно сказал маркграф, сцепляя и расцепляя ладони.

Курт с показной безмятежностью взмахнул рукой.

― Не все. Полагаю, он торопился.

― Тогда дядя с этим справится лучше меня, ― в голосе маркграфа послышались резкие нотки. ― Мне… мне еще тяжело говорить о маме. Ведь это я… нашел ее. К тому же надо успеть до обеда написать несколько писем. Поэтому прошу меня простить, герр инспектор. Дядя.

Короткий кивок головы, и молодого хозяина словно вихрем вынесло из гостиной в одну из боковых дверей из массивного дуба. Фон Апфельгартен приподнял брови и посмотрел на оставшегося на его растерзание собеседника.

― Ох, Ферди… ― пробормотал Бертольд, тяжело присаживаясь на кресло. Он расстегнул верхние пуговицы старомодного сюртука и пригладил усы. ― Простите, герр инспектор. Рана еще свежа, сами видите. Я налью вам чай и можете спрашивать, о чем угодно. Кстати, я распорядился о ночлеге, комната готова.

― Благодарю, но в этом нет необходимости, ― отозвался фон Апфельгартен, наблюдая, как короткие пальцы с красивой формы ногтями касаются чайника и аккуратно придерживают крышку. ― Я остановился в «Трех лисицах» с супругой.

Крышка чайника звякнула, раздался стук о столик.

― О… вас сопровождает жена? Простите, я считал…

― Мы поженились совсем недавно, ― улыбнулся Курт. ― У нас медовый месяц.

Он с удовольствием наблюдал, как лицо сурового Бертольда залила краска смущения.

― Как неловко получилось, герр инспектор. Я не знал. Уверяю, я бы не стал…

Она замолк, а фон Апфельгартен впервые с сегодняшнего утра ощутил удовлетворение. Немного чувства вины не повредит маркграфовской семье.

― Ничего страшного, супруга понимающе отнеслась к изменению маршрута путешествия. Кстати, ― прибавил он, не дав собеседнику продолжить извинения и желая застать его врасплох, ― куда подевались ваши слуги?

Бертольд на мгновение застыл с чашкой в руке.

― Все на месте, ― заявил он. ― Кроме тех, кто заболел или уволился. Просто я не хотел, чтобы кто-то присутствовал и слушал наш разговор. Потом пойдут сплетни. Тем более старшая горничная в числе подозреваемых. Она была первой, кого арестовали. Сейчас выпустили, но все равно неприятно. Я посоветовал Фердинанду ее уволить, но он против. Ему ее жаль, видите ли.

― Вы не одобряете племянника, герр фон Зильберштайнадлер? ― напрямую спросил инспектор.

― Можно герр Бертольд, меня многие так называют. Ферди молод и подвержен современным веяниям. Не доказана вина, значит, и говорить не о чем. Но люди ведь болтают, как и раньше, герр инспектор. А злые языки могут причинить вред, много вреда. Поэтому я и настоял, чтобы человек из нашего круга выяснил правду.