– Да… Мы знали его. Приятельствовали. Можно даже сказать – дружили, особенно Костя.

– Пожалуйста! Расскажите мне о нем! – попросил Руслан и, видя, что выражение растерянности не сходит с их лиц, торопливо пояснил: – Я сам помню об отце так мало… а знаю и того меньше. Мама вообще ничего о нем не говорила. Ну, кроме…

Он запнулся.

– Мы понимаем, – вздохнула тетя Света, опять помолчала и затем уточнила: – Володя нам сказал, что Галины Николаевны… больше нет?

Рус кивнул молча.

– И она тебе действительно ничего не рассказывала об отце? – спросил дядя Костя.

– Нет, – мотнул головой Руслан. – Она вообще не любила говорить о прошлом. Даже о своем детстве ничего не рассказывала. И о папе она за всю жизнь не сказала ни слова… Ну, кроме того, что он бросил нас. Я правильно понял, что он ушел к другой женщине?

И, увидев, как снова переглянулись его собеседники, предположил:

– Или все было не совсем так?

– Совсем не так, – буркнул дядя Костя, подчеркнув интонацией первое слово.

– Так расскажите, как было на самом деле! – почти взмолился Рус. – Почему они разошлись?

– Русик… – снова помолчав, осторожно проговорила тетя Света. – Не думаю, что рассказывать тебе об этом должны мы. Ведь это твои родители и их отношения. Да, мамы твоей больше нет. Но очень надеюсь, что с твоим отцом все в порядке, пусть мы и давно потеряли друг друга из виду. И о том, что между ними произошло, вправе рассказывать только они.

– А я что же? – мотнул головой Рус. – Разве я не имею права знать о своем отце?

– Об отце – имеешь, – твердо сказал дядя Костя. – И я с удовольствием расскажу тебе о нем, потому что он был прекрасным человеком. Хочется верить, что и остается. Не в том смысле, – тут же поправился он, – что Боря изменился, в такое трудно поверить, а в том, что он жив и здоров. Так что слушай.

Дядя Костя допил последний глоток лимонада, снова наполнил стакан, откинулся на яркие диванные подушки и неспешно приступил к рассказу, в который тетя Света периодически вставляла уточнения и дополнения. А Руслан жадно внимал, боясь пропустить хотя бы одно слово.

Выяснилось, что дядю Костю и Бориса, отца Руслана, подружили именно они с Володькой – будучи совсем крохами. Тетя Света на момент рождения первенца еще училась в институте, и муж всячески помогал ей закончить учебу. В выходные дни и вечерами после работы он подолгу гулял с коляской, чтобы жена могла позаниматься и немного отдохнуть. Тогда такое было редкостью: в советское время считалось, что детьми, как и всем домашним хозяйством, должны заниматься женщины, мамы и бабушки, а дело мужчины – обеспечивать семью, а не возиться с младенцами. При этом факт, что женщины работали (за исключением недолгого декретного отпуска) наравне с мужчинами, да и зарабатывали не меньше, а иногда и побольше, в расчет отчего-то не принимался. Соседи, особенно бабушки и молодые мамы, с недоумением, а порой и с осуждением поглядывали на длинноволосого парня в брюках-клеш, нарезающего с коляской круги по двору. Потому Костя и был особенно рад встретиться с Борей – «товарищем по счастью», как кто-то из них пошутил в первые же минуты знакомства. Худощавый, коротко стриженный, с застенчивой улыбкой и в очках с толстой оправой, Борис был воплощением типажа «скромного интеллигента», который в те годы был персонажем каждого второго отечественного фильма. Он, как и Костя, часто гулял с месячным сыном Русланом, так что вскоре молодые отцы стали «совмещать приятное с полезным» – созванивались и выходили во двор в одно время. С Галиной, мамой Русланчика, Вележевы тоже вскоре познакомились, но с ней дружба как-то не завязалась, уж очень они были разными. Рассказывая сейчас об этом, дядя Костя и тетя Света изо всех сил старались не лепить ярлыков и не давать никому оценок, особенно негативных, но даже по их более чем тактичным формулировкам Рус сразу представил себе картину – ведь свою мать, в отличие от отца, он прекрасно знал. Конечно, у интеллигентных Вележевых было мало общего с разбитной, энергичной и малокультурной Галей, превыше всего в жизни ставившей материальные блага.