– Это не все, святейший… Арестовали Александра Дмитриевича Самарина.

– Он же уехал из Москвы. Под другой фамилией.

– В Брянске задержан. В повальный обыск угодил. Теперь в Таганской тюрьме.

Тихон сокрушенно покачал головой:

– У Александра Дмитриевича был мой наказ к Антонию (Храповицкому). Вот что подвело. Наказ, впрочем, лояльный, об автокефалии Украинской церкви… Помолимся, отец Иларион, о мучениках и о страждущих.

Помянули преосвященного Иоакима, повешен на Царских вратах в Севастополе, Макария (Гневушева), был на покое, да все равно епископ – убит в Смоленске.

Помянули петроградских первомучеников нового времени Иоанна Кочурова, Философа Орнатского – давно ли был его гостем, – Петра Скипетрова, преосвященного Ефрема, епископа Селенгинского. Взят чекистами на квартире отца Иоанна Восторгова. Восторгова расстреляли чуть ли не в день ареста. Из ненависти, должно быть, за антиеврейскую пропаганду. Всей пропаганды – молился в храме Василия Блаженного, будучи его настоятелем, над мощами младенца Гавриила, «от жидов убиенного». Через три месяца и преосвященный Ефрем пошел в расход.

Помянули Андроника Пермского. Владыку живым закопали.

Преосвященного Феофана Соликамского – утопили в Каме.

– Мученичеством спасется Россия, – сказал Иларион после молитвы.

– Господь дает жизнь для жизни! – Голос Тихона дрогнул от горчайшей обиды. – Сколько бы доброго дали народу убиенные святители и священники… А конца насилиям не видно.

– Благословите, святейший, к трудам! – поклонился архимандрит, но не прошло пяти минут, как привел инока. – Из лавры! От настоятеля Кронида.

Тихон побледнел:

– Надругались? Над Сергием?

Монах перекрестился:

– Слава Богу, нет, но опасность велика. Местные власти постановили: вскрыть в трехдневный срок.

– Когда постановили?

– Вчера, за полночь. Не все у них согласны.

– Значит, у нас два дня… Архимандрит! Немедленно приготовьте и тотчас отправьте в СНК мою настоятельную просьбу о личной встрече с Лениным. Я сажусь за письмо. – Показал иноку на диван: – Отдыхайте с дороги. Будете мне помогать.

И уже не отвлекался. Писал быстро, проговаривал вслух.

– «Господину председателю Совета Народных Комиссаров Владимиру Ильичу…» в скобках – Ленину… Ульянову. – Не поднимая головы, спросил: – Правильно ли я скобки поставил? Впрочем, мы для них непросвещенная масса, пережиток. «До моего сведения доведено, что в Сергиевом Посаде в заседании…» Как называется учреждение?

– Совдеп. Районный Совдеп.

– «…районного Совдепа в минувший понедельник, 31 марта, состоялось постановление о вскрытии мощей преподобного Сергия и вынесено решение о том, что означенное постановление должно быть приведено в исполнение в трехдневный срок…» Это так?

– Так, святейший. В трехдневный.

– А что они говорили месяц назад, помните?

– Помню, святейший: монахи сами распускают слухи… Контрреволюция. Грозились сажать за такие разговоры.

– «И это после того, как всего месяц назад наместником лавры получено официальное уведомление комиссара лавры о том, что все слухи о вскрытии мощей преподобного Сергия не иное что, как злонамеренная провокация, распространяемая якобы только монахами монастыря, за что они и будут отныне преследуемы со всею строгостью революционного закона».

Вдруг вспомнил Мишу, брата. У Миши был дар, сильнее бы написал. Да только можно ли пронять всю эту революционную кумирню? Хотят, чтоб им поклонялись. И ведь уже поклоняются.

Просьба о личной встрече и письмо были доставлены в СНК с нарочным, но Ленин избавил себя от трудного разговора с патриархом, надо ведь в глаза человеку смотреть. А главное, придется согласиться: Сергий, действительно, особо почитаемый святой – Куликовская битва, Пересвет и Ослябя… Посему было сказано: занят. Письмо осталось без ответа.