Пришла мысль: он, святейший патриарх, тоже стоит теперь на адском огне, но щели огромные, языки пламени обнимают и жгут со всех сторон.

Мысль показалась искусительной.

Прочитал Иисусову молитву, гоня нечистого прочь.

Вернул себя к торопецкому детству. Прикладываясь к мощам, молящийся наполнял душу любовью, скопленной святыми деяниями пращуров. Новая власть – это очень ощутимо – задалась целью убить в русском человеке историческую память. Да, пожалуй, задача еще коварнее: идет подмена доброго начала на злое.

Для большевиков не созидание ценно, но разрушение. Им не дороги Рюрик, святой князь Владимир, Калита, собиратель земель, – восстания почитают добродетелью. Слава разбойникам: Болотникову, Стеньке Разину, Пугачеву!

Поношение святынь для большевиков – не что иное, как казнь православия. Надо хотя бы умерить этот сатанинский хохот.

Тихон тайной почтой разослал по епархиям «Доверительный циркуляр», просил устранять всякий повод к глумлению и соблазну в отношении святых мощей.

Вот распоряжение митрополита Владимирского Сергия, которое он распространил среди священников после письма патриарха:

«Если св. мощи представляют из себя целое или почти целое тело (с утратой только некоторых частей), то они полагаются в раку так же, как и теперь, т. е. облачаются в одежды, свойственные сану или званию угодника Божия, покрываются пеленами, покрывалами…

Если св. мощи представляют из себя только полный и почти полный костяк (скелет), то они в одежду не облачаются, а полагаются прямо в раке на пелену в порядке расположения костей в человеческом организме и покрываются пеленой или одеждой (например, мантией или схимой), без всякого, однако, стремления придать св. мощам вид целого человеческого тела. Перекладывать св. мощи ватой, устраивать для них особые тюфячки и подобные приспособления отнюдь не нужно.

Если же св. мощи сохранились лишь в виде нескольких разрозненных костей, что часто может случиться при существовавшей прежде свободной раздаче частиц св. мощей желающим, раздроблении их для положения под престолы, в иконы, антиминсы, – тогда св. мощи собираются в какой-нибудь приличный ковчежец (металлический или деревянный), который и поставляется в раку…»

Кампания «разоблачения» святых мощей стала уже не злобой дня, а злобой самого, кажется, существования советской власти.

В Тамбове, в раке преподобного Питирима комиссия нашла ковчег с костями, залитыми воском. В восковой слепок головы была вставлена кость, которая была видна в оконце и к которой прикладывались. «Нетленность, нетленность, где нетленность?!» – требовал местный газетчик.

А вот в Белгороде, после вскрытия раки святителя Иоасафа – его мощи были прославлены в 1915 году – ни комиссии, ни писакам покуражиться не пришлось.

Поразила чекистов сохранность мощей святого князя Глеба, сына Андрея Боголюбского. Мощи покоились в Успенском соборе Владимира. Не удалось превратить в посмешище древний храм, колыбель русской государственности.

В Софийском соборе Новгорода вскрывали все раки подряд: преподобного Никиты, святого князя Мстислава Удалого, святого князя Федора, брата Александра Невского.

Красные газетчики, разоблачая миф о нетленности, писали хлестко: «В груди шевелится гадливое презрение к побежденному восставшим пролетариатом царизму, прибегавшему к таким постыдным и наглым приемам для одурачивания порабощенного и угнетенного народа».

Отпора охамевшая безбожная власть почти нигде не встречала. Правда, в Твери, когда чекисты полезли в гробницу святого князя Михаила, то прежде всего нашли записку: «Большевики! Погибнете хуже, чем черви. Бог вас накажет! В аду вам мало места, ослепнете завтра».