– Вы лучше поспешите, – согласился я. Я был разочарован оттого, что она не может побыть со мной, но счастлив, что она отмечена высокой честью, горд, что она не забыла меня даже в такой момент.

– Да пребудет с вами Господь, – добавил я.

– Мне так хотелось сказать вам, что меня выбрали, – вымолвила она. Ее глаза блестели, и я решил, что это – радость. Но ее следующие слова поразили меня:

– Я боюсь, Джон Лайл.

– Что? Боитесь? – Я почему-то вспомнил, как дрожал мой голос, когда я впервые командовал взводом. – Не бойтесь. Вы проявите себя достойно.

– О, я надеюсь! Молитесь за меня, Джон Лайл.

И она исчезла в темноте коридора.

Я молился за нее и пытался представить, где она, что она делает… Но так как я знал о том, что творится внутри Дворца Пророка не больше, чем корова знает о военном трибунале, то вскоре отказался от этого и стал думать просто о Юдифи.

Позже, через час или даже больше, мои размышления были прерваны пронзительным криком внутри Дворца. Тут же послышался топот и возбужденные голоса. Я бросился внутрь коридора и натолкнулся на кучку женщин, столпившихся у портала апартаментов Пророка. В этот момент двое или трое вынесли кого-то из портала. Они остановились, выйдя в коридор, и опустили свою ношу на пол.

– В чем дело? – спросил я и вытащил из ножен меч.

Пожилая сестра повернулась ко мне:

– Ничего особенного. Возвращайтесь на пост, легат.

– Я слышал крик.

– Это вас не касается. Одна из сестер лишилась чувств, когда его святость потребовал ее служения.

– Кто она?

– Да вы, я посмотрю, любопытны, младший брат. – Пожилая сестра пожала плечами. – Если это вас так интересует – сестра Юдифь.

Я не успел подумать, как у меня вырвалось:

– Позвольте мне помочь ей!

Я шагнул вперед. Она заступила мне дорогу:

– Вы сошли с ума? Сестры отнесут ее в келью. С каких это пор Ангелы приводят в себя нервных девственниц?

Я мог отбросить ее одним пальцем, но уже понял, что она права. Я отступил и нехотя вернулся на пост.

С этого дня я не мог не думать о сестре Юдифи. В свободные часы я обшаривал те части Дворца, куда я имел право заходить, в надежде ее увидеть. Она могла быть больна; может быть, ей запрещено покидать келью за то, что она нарушила дисциплину. Но я ее так и не увидел.

Мой сосед по комнате, Зебадия Джонс, заметил мое настроение и пытался развлечь меня. Зеб был на три курса старше меня, и в Вест-Пойнте я был его «подопечным». Теперь он стал моим ближайшим другом и единственным человеком, которому я полностью доверял.

– Джонни, старина, ты на покойника стал похож. Что с тобой?

– А? Ничего особенного. Может быть, несварение желудка.

– Так ли? Пройдемся? Свежий воздух очень помогает.

Я дал ему вывести себя наружу. Он говорил о пустяках, пока мы не вышли на широкую террасу, окружающую южную башню. Здесь мы были вне пределов досягаемости подслушивающих и подглядывающих устройств. Убедившись, что поблизости никого нет, он сказал:

– Давай выкладывай все.

– Кончай, Зеб. Тебе еще моих забот не хватало.

– Почему бы и нет? Мы же друзья.

– Ты не поверишь. Ну… ты будешь в шоке, если я расскажу.

– Сомневаюсь. Последний раз такое со мной случилось, когда я в покере прикупил четырех королей к джокеру. Тогда ко мне вернулась вера в чудеса, и с тех пор ее довольно трудно поколебать. Давай начинай. Мы назовем это задушевной беседой между старшим и младшим товарищами.

Я дал ему себя уговорить. К моему удивлению, Зеб совсем не был шокирован, узнав о моем интересе к святой диакониссе. Тогда я рассказал ему все по порядку, сознался в сомнениях и тревогах, касающихся не только сестры Юдифи, но и всего, что мне пришлось услышать и увидеть после приезда в Новый Иерусалим.