Лавров не поверил своим глазам, когда увидел на кладбище… Глорию. Ее-то каким ветром сюда занесло?

«Она следит за мной! – обдало его жаром. – Хотя вряд ли. Я выдаю желаемое за действительное. Это со мной не впервые, когда дело касается Глории. Однако нужно подойти к ней…»

Он обрадовался, что не взял с собой Катю. Та настаивала, но он решительно отказал. Его не поколебал даже весомый аргумент, что Дора обидится.

«Ей не до обид, – возразил он. – А ты свяжешь мне руки. Мало ли как развернутся события».

Катя нехотя согласилась. Она боялась повредить тонкую ниточку, которая, завязавшись, обещала снова соединить их.

«Я делаю это только ради тебя, – сказал он Кате. – Ради твоей дружбы с Дорой. Просто погляжу, не придет ли на церемонию кто-нибудь подозрительный».

Чего он никак не ожидал, так это встретить здесь Глорию. Она держалась поодаль от одетой в траур толпы и выглядела опечаленной.

На похороны Генриха Семирадского собралось много людей. Лавров уже выяснил, что тот имел отношение к стоматологии и весьма преуспел на этом поприще. Из родственников у него были мать и брат, которые по закону наследовали имущество покойного.

Судя по репликам, Генрих на здоровье не жаловался, и его скоропостижная смерть вызвала недоумение и самые разные толки.

Вскрытие показало, что Генрих умер от остановки сердца. Лавров поговорил с экспертом, и тот не оставил камня на камне от его предположений.

«Никаких признаков отравления. Никаких следов от инъекции. Об убийстве забудь, Рома. Разве что погибшему подмешали в еду или питье какой-нибудь сильнодействующий яд, который распадается в организме без остатка. Особый сердечный препарат, например. Однако действие такого препарата не мгновенно. А соответствующий яд в аптеке не продается, его достать надобно. Зачем такие ухищрения, когда есть куча простых способов убрать человека?»

«Может, провести повторное исследование? – не сдавался Роман. – Более тщательное? Использовать какие-нибудь новые реактивы? Я понимаю, что это денег стоит, но…»

«Господин Дудинский заплатил за самую тщательную экспертизу, – перебил патологоанатом. – Мы сделали все по совести. Можешь не сомневаться. Смерть жениха была естественной. Не повезло мужику. А тебя что, наняли вести расследование? Зря, ей-богу! Никакого криминала ты не нароешь, поверь моему опыту. Я в судебной медицине не первый день».

Лавров и сам это понимал не хуже эксперта. Но Катя умоляла его разобраться, и он дал слабину, согласился искать умысел там, где его не могло быть.

Теперь вот околачивался на кладбище, слушал слезливые речи и ловил фразы присутствующих. Вдруг что-нибудь проскочит?

Солнце слепило, но не грело. Дул ветер. Листья на кустах и деревьях только начали распускаться. Из мокрой земли лезли посаженные на могилках нарциссы и тюльпаны. Все позднее, мелкое, робкое. Дамы, которые стремились даже в трауре соперничать друг с другом, то и дело поправляли шляпки. Многие были в темных очках.

Священник махал кадилом, что-то долго гнусавил над гробом. Потом гроб опустили в яму и принялись засыпать. Комья земли с глухим стуком падали на крышку. Кто-то всхлипывал, кто-то бормотал слова прощания. Дору на церемонию не пустили врачи. У нее случился нервный срыв, и жениха хоронили без нее.

– Бедняжка… – перешептывались женщины. – Вместо свадьбы пришлось поминки заказывать…