– Нет, – облизнул пересохшие губы ученый.

– Один французский барон. Он жил неподалеку от Ревьера, слышали о таком?

– Нет.

– Жаль.

– Я, знаете ли, давно из Старого Света.

– Что же вас заставило отправиться в такую даль в таком возрасте?

Ученый поправил свой колпак. Он все никак не мог понять – нужно ли ему продолжать бояться этого странного посетителя или нет. Поэтому говорил неуверенно, все время сглатывая слюну.

– Род моих занятий и интересов таков, что только здесь я мог надеяться найти те компоненты, те травы и минералы, которые позволили бы мне завершить главное дело моей жизни. До меня доходили рассказы о невероятных богатствах здешней фауны.

– Ну и как, вы отыскали свой философский камень?

– Я ищу не философский камень… – начал было Фабрицио из Болоньи, но, натолкнувшись на внезапный пронзительный взгляд гостя, осекся.

– Тогда, может быть, эликсир бессмертия?

– Вряд ли, знаете, это достижимая цель. Мои устремления не идут так далеко.

– Вы ведь врач?

Отблеск нового испуга мелькнул в глазах итальянца. Он смущенно погладил бороду:

– Я иногда практикую, ибо есть у меня и врачебный диплом. Но не это является основным содержанием моих занятий. Я даже в канцелярии губернатора не стал регистрироваться в этом качестве.

– Знаю, поэтому и затратил на ваши поиски столько времени.

– Вы же говорите, что услышали обо мне случайно? – подозрительно и одновременно затравленно сказал ученый муж.

– Не ловите меня на противоречиях в моих словах. Не за этим я сюда пришел.

– А зачем?

Жан-Давид улыбнулся.

Обезоруживающая улыбка вооруженного человека.

Старик Фабрицио облегченно вздохнул. Наверное, можно не бояться этого молодого наглеца. Обыкновенный фат, для которого самое главное – произвести впечатление. Таких полно. И не только здесь на Тортуге.

– Я, разумеется, вас осмотрю. Вы должны понять мою сдержанность, после последних событий в нашем городе звание врача стало, как бы это сказать поточнее…

– Не будем тянуть, давайте приступим к делу. Мне раздеться прямо здесь?

– Нет, нет, здесь я ставлю опыты, здесь в известной степени, как бы это выразиться, нечисто.

– Что вы такое говорите, доктор?! – усмехнулся весело Жан-Давид.

Ученый смущенно покряхтел:

– Будем считать, что это игра слов.

– Будем.

Застегивая свой сюртук после осмотра, Жан-Давид внимательно смотрел в лицо врача.

Оно было озабоченным. Пациенту явно это выражение не нравилось.

– Вы расстроены так, будто рассчитывали обнаружить пару копыт у меня вместо ног и не обнаружили.

– Что вы говорите? – выходя из состояния задумчивости, спросил врач.

– Это я еще шучу. А узнать я хочу всего лишь одно – у меня есть надежда?

Фабрицио из Болоньи опустил голову и все десять алхимических пальцев зарыл в серую паклю бороды.

– Понятно.

Жан-Давид прошел в лабораторию.

Старик последовал за ним.

– Теперь поговорим о гонораре, доктор.

Тот замахал руками:

– Что вы, что вы, как я могу брать деньги с человека, которому не могу помочь?

По лицу пациента поползла змеиная улыбка.

– Вот вы и проговорились. Пока вы молчали в ответ на мои вопросы, я еще…

Фабрицио из Болоньи тяжело вздохнул.

– Чтобы закончить наш разговор, я все-таки назову вам имя человека, который мне о вас рассказывал. И вы поймете, в какую неприятную историю попали.

– Я не понимаю вас.

– Думаю, что уже понимаете, только не до конца. Так вот, восхищенно мне рассказывал о ваших опытах некто барон де Латур-Бридон. Помните о таком?

Даже в полумраке «нечистой» лаборатории было видно, как сильно и как внезапно побледнел старик.

– Вы знали барона?!

– К счастью или к несчастью. Пока не решил.