– Ешь на здоровье, – усмехнулся он. – Только не забудь попробовать мидий, улиток, устриц и лягушачьи лапки.

– Я читала, лягушачьи лапки по вкусу на курицу похожи, – не поддалась на провокацию я. – Причём сами французы их не едят и даже не выращивают, а закупают замороженными в Азии специально для русских туристов.

– Напоминает анекдот, – подхватил Денис. – Летят над землёй две ласточки, одна другой: «Дождь будет». – Вторая спрашивает: «С чего ты взяла?» – «Люди говорят, если мы низко летаем, это к дождю».

– Примерно так, – хихикнула я.

Да ладно, всё не так плохо. Денис шутит, рассказывает анекдоты, не пытается меня избегать. Подумаешь, отказался сфотографироваться вместе. Не все любят, когда отношения выкладывают на всеобщее обозрение. И я сама этого не люблю. Просто хотелось растормошить его, вызвать хоть какие-то эмоции. Сидит же он сейчас рядом со мной. Может, не всё ещё потеряно и есть шанс вернуть то, что было между нами в самом начале?

Когда мы разделались с пирогом, принесли основное блюдо – огромную утиную ногу, политую соусом, и гору ломтиков картошки рядом.

– Не люблю фри! – недовольно высказалась я. – Всё же не обошлось без фастфуда!

– К твоему сведению, картошка фри – самое что ни на есть французское блюдо, – с высокомерным видом пояснил Денис. – Знаешь, как она по-английски называется?

– Знаю, «френч фрайз», – ответила я. – И что?

– А то!

– Да, действительно, – потрясённо пробормотала я. – «Френч» – это же «французский»! Никогда об этом не задумывалась…

– Ира, Ира, – покровительственно заметил он. – Всё-то тебе объяснять нужно.

Крыть мне было нечем, и я сделала вид, что увлечена поеданием утиной ножки. Поджаристая кожица оказалась потрясающе вкусной, а вот мясо напоминало самую обыкновенную курицу. Надежда оставалась только на эклер.

С десертом мы расправились быстро – Галина Андреевна, успевшая закончить обед раньше всех, стояла над нами с назидательным видом и время от времени демонстративно поглядывала на часы. Насладиться эклером с чувством, с толком, с расстановкой из-за этого не удалось, и я не поняла, отличается ли он от своих обычных собратьев.

– Странное ощущение, – пожаловалась я, когда мы уже сидели в автобусе. – Вроде и наелась, и блюда не самые обычные попробовала, а всё равно недовольна.

Денис с опаской покосился на меня, и я поморщилась – вечно ляпну что-нибудь не к месту. Пора уже научиться держать свои оригинальные мысли при себе, чтобы не смущать окружающих, не вызывать у них желание побыстрее свернуть разговор и избавиться от моего общества.

– Ладно, проехали, – пробормотала я, отворачиваясь к окну.

– На самом деле я тебя понимаю, – неожиданно ответил он. – У меня тоже такое чувство, будто я всем насытился, и едой, и впечатлениями, но чего-то не хватает. Надо подождать, чтобы усвоилось.

– Да, надо подождать, – со вздохом повторила я. – Что нам ещё остаётся?

– Не зря я не люблю устраивать экскурсии в начале сборов, – прокомментировала Галина Андреевна, глядя на наши хмурые лица. – После этого боевой дух медленно, но верно стремится к абсолютному нулю.

Видимо, у неё было смутное представление о том, что такое абсолютный ноль, но поправлять её никто не стал. Все и правда имели несчастный вид и демонстрировали полное отсутствие боевого духа.

– Теперь вам подавай Васильевский остров, Петергоф, Царское село… – продолжала она.

– А что, можно?

– Давайте поедем!

– Когда? – оживились все.

– Так я и знала, – вздохнула Галина Андреевна. – После первой экскурсии спортивные сборы постепенно превращаются в туристическую поездку.